01.01.2015
Я лежала на бежевом линолеуме в кухне с приспущенными трусами и смотрела на экран телевизора, на котором, как обычно, одни и те же актёры с фальшивыми натянутыми улыбками пели песни, чокаясь фужерами с фальшивым шампанским. Потом я посмотрела на новогодний стол с иного ракурса, снизу, сквозь дымчатое стекло – столешницу, салатники и тарелки, казались темными пятнами, да и всё вокруг казалось иным
– Дим, ты скоро? – протяжно начала я, потому что мне уже надоело его ждать.
– Уже иду, я и так стараюсь торопиться, скоро уже будут бить куранты, – ответил муж, и я почувствовала, как он прикоснулся ко мне.
Президент начинает говорить с экрана, как прошёл этот год.
– Мне больно, давай осторожнее, – а в это время глазами ищу, на чем бы сконцентрировать внимание: точно буду считать тарелки, бокалы, стоящие на столе
– Я очень стараюсь, Лен, – доносится со спины. – Быстро не хочу, то так тебе ещё больнее, потерпи, моя хорошая!
«…и каждое, даже на первый взгляд неважное, событие станет вехой в истории», – доносится из телевизора, и я вспоминаю, как передавала в туалете банка Димке штаны, забирая порванные, как без тени грусти ответила по телефону «спасибо, я больше не работаю, пока хочу побыть мамой», как бесстрашно сынок прыгал в море, не боясь волн, затем я снова услышала обрывок слов президента – «…воспринимались как мечта. А она не просто сбылась, мы…»
– Счастливы, Дим, скажи, мы определённо сча… сука, – меня словно дернуло током.
– Я заканчиваю, всё, – прошептал муж, и начали бить куранты, он быстро побежал выбрасывать ампулы и шприц, а я начала натягивать трусы и опускать платье, мысленно считая, что осталось ещё шесть таких уколов.
Часы били, я стояла, держа руку на ягодице, понимая, что ватка, смоченная спиртом, пропитала насквозь одежду, Дима быстро протянул мне фужер, подмигивая:
– Два года назад на новый год тоже был сок, и тоже из-за Паши.
Я улыбнулась, вспоминая ошарашенного доктора, не верящего сначала, что «такая миздеклявка маме голову стрясла», а потом обнявшего меня по-отцовски со словами: «хорошие у вас мужики, понимаю, почему отказываетесь от госпитализации, дома и стены лечат».
– Урра! С Новым годом! Люблю, – Дима полез целоваться, неожиданно шепча. – Глядишь, следующий уже вчетвером встретим.
– Ты что с дуба рухнул? – чуть не подавилась я соком.
03.01.2015
Четыре, ой, нет, пять дней чувствую себя, как на курорте: валяюсь, ем, сплю, стыдно признаться, но я так Рада, что болею. Во-первых, из плюсов, как я сказала Диме ещё в больнице, научно доказано, что женщина в декрете не теряет мозги, а, во-вторых, я так за полтора года, вру, за лет восемь не отдыхала.
Вечно же брала работу даже на Новый год, вроде, года три назад, так-так, нет, четыре. Точно четыре ехали с Димой домой в четыре утра, он мне о впечатлениях шоу рассказывает, о том, что ему жульен понравился, а я еду с мыслью, что надо подправить последнее предложение в переводе, но сама молчу об этом
Только разделись, я побежала открывать ноутбука, то «горит» же всё, текст загрузился, смотрю, а Дима стоит с вином и такой:
– Что? Праздник закончился?
А сейчас так круто!
Дима и готовит, и играет, и читает, и гуляет, а самое интересное, что Паша, Пашуня так чутко понимает всё, вот, вроде, человеку всего год и пять, а сколько в нем эмпатии, сколько нежности несмотря на «ежей в попе», потому что одним шилом там и не пахнет, там стая ежей, и у каждого куча иголок, которые не дают сидеть на месте.
