Между тем совершенно отсутствует соответствующее развитие нашей способности мыслить вне рамок мозга – нет никаких инструкций, например, о том, как настраиваться на внутренние сигналы тела, на ощущения, которые могут быть с пользой применены для принятия решений и нашего выбора. Нас не учили использовать телодвижения и жесты для освоения естественных наук и математики или для выдвижения новых и оригинальных идей. В школе не обучают тому, как восстановить свое истощенное внимание с помощью пребывания на природе и на свежем воздухе или как организовать свое учебное пространство так, чтобы расширить возможности своего интеллектуального мышления. Учителя и менеджеры не объясняют, как превратить абстрактные идеи в физические объекты, чтобы использовать их для новых открытий и решения проблем. Сотрудникам не показывают, как социальные практики подражания и коллективное обучение могут ускорить процесс получения необходимого опыта. Школьные группы и рабочие коллективы не обучаются методике эффективного повышения коллективного интеллекта своих членов. Наша способность мыслить вне пределов мозга остается почти полностью неразвитой.
Подобное упущение – результат «нейроцентрического предубеждения». Иными словами, нашей идеализации и в некоторых моментах даже фетишизации мозга и соответствующего слепого пятна для всех способов познания, выходящих за пределы черепа. (Как заметил комик Эмо Филипс: «Раньше я думал, что мозг – самый замечательный орган в моем теле. А потом я осознал, кто мне это говорил».) С другой стороны, у нас есть уникальная возможность открыть мир нереализованного потенциала. До недавнего времени наука разделяла такое пренебрежительное отношение широкой культуры к мышлению вне мозга. Теперь все изменилось. В настоящий момент психологи, когнитивисты и нейробиологи могут четко объяснить, как экстранейронные сигналы влияют на процесс обдумывания информации. Кроме того, сейчас существуют практические рекомендации по улучшению нашей способности мыслить через внешние для мозга ресурсы. Все это происходит на фоне более обширной темы – как мы понимаем себя.
Прежде чем продолжить, вернемся на несколько шагов назад, к тому моменту, когда родились современные представления о мозге.
* * *
14 февраля 1946 года в залах Электротехнической школы Мура в Филадельфии царила напряженная суета. В этот день миру должны были представить секретную жемчужину школы – ENIAC. Внутри запертой комнаты в одном из зданий Мура жужжали электронный числовой интегратор и компьютер – первая машина такого рода, способная выполнять вычисления со скоростью молнии. Массивный ENIAC весом в тридцать тонн включал в себя около восемнадцати тысяч вакуумных ламп, около шести тысяч переключателей и более полумиллиона паяных соединений. На его строительство ушло более 200 000 человеко-часов.
Устройство размером с автобус было детищем Джона Мочли и Дж. Преспера Эккерта-младшего, двух молодых ученых из Пенсильванского университета, головного учреждения Мура. При финансовой поддержке армии США ENIAC был разработан с целью вычисления траекторий артиллерийских снарядов для американских артиллеристов на случай войны в Европе. Составление таблиц траекторий, необходимых для эффективного применения нового оружия, было трудоемким процессом, требующим нескольких команд людей, работающих круглые сутки посменно. Машина, которая могла бы заменить человеческий ресурс и выполнять свою работу быстро и точно, дала бы армии неоценимое преимущество.
