Читать онлайн Ниал Харбисон - Надежда. Как спасение уличных собак изменило жизнь человека

© Niall Harbison 2023

© Niall Harbison 2023 Translation

© Eksmo Publishing House 2025, translated under licence from HarperCollins Publishers Ltd.

© Исаева Н.Ю., перевод на русский язык, 2025

В книге содержатся упоминания о психотропных и наркотических средствах. Употребление наркотиков наносит непоправимый вред здоровью и жизни человека.

Моим маме и папе, сестре и братьям, бабушкам, многочисленному семейству и горстке близких друзей, которым я доставлял бесконечные хлопоты на протяжении многих лет из-за своих пагубных привычек, и с которыми мы теперь совсем редко видимся, поскольку я спасаю собак двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Благодаря вам я стал тем, кто я есть. Надеюсь, вы будете гордиться моими поступками. Это вам.

Я присел на корточки, чтобы поближе рассмотреть крохотное дрожащее существо передо мной, этот едва заметный проблеск жизни, и непроизвольно поморщился. Глубоко вдохнул, как это обычно делаешь ты – ууффффф, – когда не можешь подобрать слов к происходящему.

– Милый маленький друг, – бормочу себе под нос, качая головой в печальном недоумении.

Даже если вам кажется, что вы все на свете повидали, всегда отыщется нечто, способное вас удивить, застать врасплох. За последние пару лет моей жизни в Таиланде я, должно быть, перевидал десятки сотен взрослых собак и щенков в ужасных состояниях. И при взгляде на каждого из них у меня разрывалось сердце. Мне приходилось хоронить бесчисленное количество собак, которых было уже не спасти. Со временем к такому привыкаешь, потому что в противном случае продолжать невозможно.

Здешним уличным собакам живется нелегко: у них нет хозяина, который мог бы о них позаботиться, и нет места, которое они могли бы назвать домом. Нет безопасного убежища, где можно было бы укрыться. Никто не ухаживает за ними, когда они болеют. Они вынуждены сами выискивать себе пропитание каждый божий день. И тот факт, что они продолжают бороться за свою жизнь, не теряя боевого духа, живут моментом и благодарны судьбе, меня поражает.

Но порой, когда передо мной появляется такой вот маленький щенок, как бы я ни ожесточился за годы наблюдения за жизнью уличных собак, мое сердце трепещет.

Этот маленький комочек в моем импровизированном кабинете посреди джунглей Самуи растопил бы даже самое ледяное сердце. Щенок едва ли дотягивал до размера небольшой дыни, поэтому я предположил, что ему всего четыре или пять недель от роду.

У него были большие темные глаза, висячие уши и четыре лапки, но в остальном он был просто маленьким комочком… гадости. Вряд ли это можно считать медицинским термином, да и я не ветеринар, но описать его иначе просто невозможно.

– Ах, бедный малыш, – приговаривал я.

Мне захотелось погладить его, проявить немного нежности и заботы, но кожа у щенка была настолько красной, что я не понимал, где его можно коснуться, чтобы не причинить боли. У щенка не было меха – ничего, чтобы защититься от непогоды. Почти каждый миллиметр его тела был покрыт струпьями, воспаленными открытыми ранами и шелушащейся кожей.

Что, черт возьми, с ним произошло?

Я осторожно прикоснулся к его передней лапе – она показалась мне наименее поврежденной. Нужно было как-то дать ему понять, что я рядом. Что я друг, а не враг. Мне хотелось помочь ему выздороветь.

Бедняжка сильно трясся. От холода? Страха? Болезни? Было непонятно, как его крошечное тельце, которое могло уместиться у меня на ладони, вообще справлялось с такой сильной дрожью. Плач щенка был настолько тихим, что приходилось напрягаться, чтобы его расслышать.

– Хей, дружок, мы тебя нашли, – шепчу я ему, поглаживая крошечный участок кожи на лапке, грозящий вот-вот лопнуть и залить все гноем, кровью или, может, вообще отпасть.

Я в ужасе посмотрел на моего друга Рода, который принес ко мне этого бедолагу.

– Господи Иисусе, Род, – поморщился я, склоняясь над щенком.

– Знаю, приятель, – кивнул Род, вставая рядом. – Он совсем плох.

Род такой же страстный любитель животных, и, с тех пор как я здесь живу, мы вместе провели немало спасательных операций. Он обнаружил это маленькое жалкое существо на обочине дороги, куда оно выбралось из кустов, где, вероятно, подъедало остатки какой-то еды.

Одному Богу известно, как он там оказался. Скорее всего, у него были братья и сестры, но им не суждено было выжить. Непонятно, почему этот малыш еще не погиб. Как это часто бывает, о его предыдущей жизни ничего не было известно, однако Род подхватил щенка на руки и принес, чтобы выяснить, нельзя ли как-то облегчить его страдания.

– Не уверен, что он выживет, – сказал я.

Мы понятия не имели, что у этого щенка с кожей и из-за чего она в таком состоянии. Наверное, это была чесотка. Чесотка, заболевание, вызываемое клещами, не редкость в этой части света. Она вызывает сильный зуд, и в результате расчесывания у животных выпадает шерсть, появляются открытые язвы и струпья. Но у этого малыша дела были совсем плохи. Последствия кожных инфекций выглядели очень серьезно. Мы должны были попытаться ему помочь.

Я принес из своего кабинета самое мягкое одеяльце из всех, что нашел, и попытался укутать в него щенка, понадеявшись, что это хоть как-то заглушит его страдания. Но он издал душераздирающий писк – ему было очень больно, а в его взгляде читалась мольба.

– Чш-ш-ш, все в порядке, – успокаивал я его. Трудно не испытывать вину за причиненную боль даже при попытке оказать помощь.

Щенок был весь красный. Из открытых ран сочился гной. Он даже не мог усидеть на месте, поскольку не выдерживал давления своего тельца на поверхность стола: ему приходилось постоянно извиваться в поисках наилучшей позы. В конце концов я запеленал его в одеяльце, как маленького ребенка.

На улице уже стемнело. Я знал: если бы Род не нашел его той ночью, до рассвета щенок бы не дожил.

Укутав его так, чтобы мордочка была снаружи и щенок мог дышать, я оставил его в укромном уголке кабинета отдыхать, уложив рядом плюшевую игрушку.

Я часто приношу взрослым собакам и щенкам плюшевые игрушки наподобие тех, что дарят детям. Не все собаки проявляют к ним интерес, но некоторым нравится. Даже если игрушка хоть немного их успокаивает, мне уже становится легче. К собакам нужно относиться с добротой, проявлять к ним заботу.

Я задумался, что же случилось с мамой этого щенка и как он, наверное, испугался, когда она исчезла.

Со временем щенок перестал дрожать, и его глаза, широко распахнутые от страха, начали медленно закрываться. Думаю, он был в полной боевой готовности, состоянии, называемом «бей или беги». На смертном одре это частое явление, вызванное инстинктом самосохранения. Но этот щенок был настолько измучен и истощен, что гормоны стресса покинули его крошечное тельце.

Я много раз видел, как собаки оказываются на пороге смерти и расслабляются, как только понимают, что находятся в безопасности. Звучит хорошо, но на деле из-за этого их состояние может резко ухудшиться, вплоть до смертельного исхода.

Мы дали щенку парочку основных лекарств, чтобы облегчить боль и немного уменьшить воспаление в ранах. Я надеялся, это поможет ему спокойно поспать, чтобы на следующий день с ним можно было отправиться к ветеринару. Я дал себе слово: если малыш переживет эту ночь, а ветеринар даст оптимистичный прогноз, я приготовлю щенку прекрасный стейк и свежую скумбрию.

Я уже сталкивался с собакой с такой же ужасной кожей. Мы назвали его Дереком, и он был удивительным, добродушным существом, в котором мы все души не чаяли (и до сих пор не чаем; подробнее о Дереке я напишу чуть позже!). Я добился потрясающих результатов, кормя Дерека жирной рыбой, вроде макрели, и окружив его любовью, заботой и терпением. Со временем его жуткие раны на коже зажили, а к этому моменту все совсем прошло. Это великолепный пес, и я счастлив, что нам удалось увидеть, как он расцветает, обретая крепкое здоровье и веселый характер.

Я понадеялся, что при помощи лекарств, качественного питания, времени и большого количества любви мы сумеем помочь и этому щенку.

– Иди домой, Род, – сказал я другу.

Он выглядел почти таким же измученным, как щенок. Спасение собак – тяжелая работа, истощающая эмоционально и требующая многих часов труда, а Род – один из самых преданных любителей животных, которых я когда-либо встречал.

– А как мы его назовем, Ниал? – спросил он, доставая ключи от машины.

Я посмотрел на сверток. Щенок в нем, кажется, задремал.

–Давай назовем его Родни,– предложил я.– В честь тебя. Будем держать кулачки, что Родни вдохновится примером Дерека и выздоровеет,– мне всегда нравился ситком «Дуракам везет», и мысль о том, что у меня будет компания из Дерека Дель Боя и крошечного Родни,[1] вызывала у меня улыбку.

После того как Род ушел, я склонился над его маленьким спящим тезкой и, несмотря на его грязную кожу, запечатлел нежнейший поцелуй на крошечной черной мордочке, пожелав щенку скорейшего выздоровления. По моим прикидкам, шансы, что утром я обнаружу его живым, были пятьдесят на пятьдесят. Несмотря на это, я не мог оставить его одного.

Пару раз погладив его крошечную лапку, я приготовился к длинной ночи.

Раз вы держите в руках эту книгу, вы такой же любитель животных, как и я. Но всегда ли у вас было к ним столь особенное отношение?

На сегодняшний день я – лысый ирландец, который каждый час бодрствования проводит в компании собак (честно говоря, во сне чаще всего я тоже вижу собак). Вы могли бы предположить, что на мое становление повлияла привязанность к каким-то конкретным собакам в то время, когда я еще пешком под стол ходил. Однако в моем детстве собак у меня вообще не было.

Я рос единственным ребенком в семье. Жили мы в Брюсселе. Втроем – я, мама и папа. И мы были счастливы. Моя мама Кэтлин и мой папа Ронан были совсем юные, когда встретились впервые. Оба католики, они жили в соседних деревнях в графстве Тайрон, Северная Ирландия, и познакомились на каких-то местных танцах. Звучит старомодно для тех, кто привык к современным приложениям для знакомств, но, когда вы находитесь в сельской рыбацкой общине, именно там это обычно и случается.

Мама происходила из работящей образцовой семьи. Судя по фотографиям, которые я видел, в свое время она была настоящей красавицей, и мой отец, трудолюбивый и целеустремленный, был ей полностью очарован. Они поженились в деревенской церкви, и я, их первенец и единственный общий ребенок, появился на свет в 1979 году, когда маме было девятнадцать, а папе – двадцать два года.

Северная Ирландия, где тогда бушевали беспорядки, была не самым подходящим местом для воспитания ребенка. Поэтому, когда я был еще совсем маленьким, мы переехали в Брюссель, поскольку папе предложили там работу государственного служащего в недавно созданной Европейской комиссии. Это стало хорошей возможностью для моих родителей значительно улучшить качество жизни.

Мы жили в обычном двухквартирном доме, одном из сотни таких же в пригороде для среднего класса, популярном среди эмигрантов. Наш домик, достаточно скромный, для меня был точно волшебный замок. У меня была своя спальня и стена в саду, где я мог играть в теннис, а также гараж, где я хранил свой велосипед, и достаточно места во дворе, чтобы играть в футбол.

Мое раннее детство было практически идеальным. Я помню, как радовался друзьям, приходившим на барбекю, регулярным тренировкам по футболу и вечеринкам по случаю дней рождений. В детстве я был помешан на футболе. Я болел за «Манчестер Юнайтед», и Диего Марадона был моим кумиром. Я тоже прилично играл. Недостаточно хорошо, чтобы сделать это своей профессией, но я проводил с мячом все свободное время. Сейчас я понимаю, что, возможно, это было ранним признаком моей увлекающейся натуры. Официальный диагноз мне так и не поставили, но, сдается мне, в наши дни в школе мне бы поставили диагноз «СДВГ» и перевели бы в класс для детей с особыми потребностями. Я всегда был полон энергии и никогда не мог усидеть на месте, мой мозг не знал покоя. Честно признаться, с тех пор я не особо изменился!