– Какая самодеятельность!! Парамыгин, вы что, не знаете, чем у вас подчиненные занимаются? Что за самодеятельность? Или вы уже не считаете себя начальником ТЭЧ. Если хотите, могу этому поспособствовать.
– Я же вам сказал, товарищ подполковник, они в свободное от службы время. А если вам интересно, так сходите и у них спросите.
– Вот как пташечка запела?
– Так и запела, кошечки-то уже нет, – усмехнулся Парамыгин, – лучше пташечкой петь, чем волком выть.
– Это кто у нас волк? Да я вас!.. Вот такие, как вы, партию угробили, а теперь и армию собираетесь угробить?! Да я!..
– Да я, я!! – вскипел Парамыгин. – Если на то пошло, так кто кого гробил, время покажет.
Суду над партбилетом состояться было не суждено. Огромная страна разваливалась на глазах, а вместе с ней и армия полезла по швам, словно офицерская шинель, которую стали тянуть в разные стороны. Кто за что ухватился: кто за полы, кто за рукава, кто за ворот, думая, что из отдельных лоскутков сошьется нечто приличное. И теперь сосед отгораживался от соседа, словно тот был самым заклятым и при этом давним врагом.
Парамыгин при встречах негодовал:
– Вот так запросто патриотизм перестройки перерос в национализм правящей верхушки, хуже того, в мафиозный национализм.
– Откуда такого добра нахватался?
– Лунянин, только слепой не видит. С их подачи наш СэСэСэР превратили в общественный туалет для всех народов и наций, над которым вывесили красный флаг как сигнал кровяного поноса. Теперь стены нашего сортира украсят юмор и сатира…
– Как понять?
– Понимай, как хочешь, все вокруг такое… Юморнее не придумаешь. Покатилася торба…
И началось! Границы… Пограничные посты… Таможенные досмотры…
Народу стало не до юмора. Ездивший за дешевыми китайскими спортивными костюмами в приграничный кишлак, где базарная торговля разрасталась до невероятных размеров, Пухляк с обидою рассказывал, как перед мостом – а граница как раз проходила по реке – узбекские таможенники и пограничники облазили его машину всю снизу доверху. «Ты русский, у тебя деньги есть, будешь обратно ехать, уплатишь пошлину». – «Какую пошлину?» Смеются: «Какую назначим».
– И что?
– Уплатил, а куда денешься. Их там целая куча, и все рты раскрывают, как голодные галчата. Сказали, машину отберем!
– Так уж и машину?
Пухляк обиделся:
– Очень даже запросто. Съезди проверь.
Проверять никому не хотелось.
– Думаю, нас скоро попросят отсюда, – говорил я жене. Она с испугом и недоумением вопрошала:
– Как попросят? А кто же их защитит?
– Национальная гвардия.
– О да! Национальная гвардия будет плов с утра до ночи варить.
VI
Штаб Среднеазиатского военного округа как-то быстро стал Министерством обороны Узбекистана со своим министром, замами и всем тем, что необходимо для такой категории руководства. Вчерашние майоры, подполковники, имевшие узбекскую родословную, в спешном порядке возводились в полковники, генералы. И без того строгая пропускная система в штаб взвилась в своем усердии до непостижимых высот секретности, как будто узбекской армии предстояло решать задачи мирового значения. Сейчас и немедленно!
Издававшаяся на русском языке военная газета заскулила, заплясала, не зная, к какому берегу плыть. Офицеры с самого утра собирались в угловом кабинете подполковника Попова, спорили до хрипоты, как надо выживать в такой ситуации, поближе к обеду кабинет запирался изнутри на ключ, на столе появлялась пара бутылок водки, к ним нечто вроде закуски, из той, что не доели вчера. Попов протирал исписанными-исчерканными листами неудавшейся статьи стаканы, сам же и разливал водку:
