У Сьюки замерло сердце. Заказное письмо! Только не это. «Заказное» – значит, что-то юридическое. Сьюки поморщилась и спросила о самом ужасном:
– Сэр, вы сказали «у нас», это, часом, не означает, что вы – юридическая фирма?
– Простите, миссис Пул, я не могу обсуждать это по телефону.
О боже, точно что-то серьезное, если человек даже обсуждать это по телефону не хочет.
– Слушайте… Простите ради бога, как вас зовут?
– Хэролд, мэм.
– Послушайте, Хэролд, это не про ее ли газетные статьи? Она смотрит новости, накручивает себя, и ее потом не остановишь. Но, честное слово, если моя мать угрожала правительству или сказала какую-нибудь глупость, уверяю вас, она совершенно безобидная старушка. В том смысле, что не вооружена или как-то. Она просто не очень в себе, если вы меня понимаете. Это у нас семейное. Знали бы вы Симмонзов. Они все чуть-чуть того. У нее есть брат и сестра, вот те совсем того. Вы и представить себе не можете, какие с этой женщиной неприятности. Ей почти восемьдесят девять, а она отказывается переезжать в дом престарелых и не дает нам оборудовать для нее ванну с калиткой, и я с ума схожу от беспокойства, что она упадет и сломает бедро. – Сьюки вздохнула. – Простите, что я так расстроилась. Просто мы с моим мужем беднягой пережили четыре свадьбы, а тут еще и мои птички не летят к крыльцу питаться. Тут у меня засилье синих соек, и мне для полного счастья не хватает только очередного судебного разбирательства. У меня нервы в струну и без того натянуты. Ну скажите, что там такое?
– Простите, мэм. Я не имею права предоставлять такую информацию по телефону.
– Ой, ну пожалуйста, Хэролд, не тяните кота за хвост. Вы меня не знаете, но я и впрямь могу поехать крышей не на шутку – в любую минуту Это семейное проклятье Симмонзов. У дяди Бейби случилось прямо у нас на глазах. Вчера еще был президентом банка, а на следующий день уже плел корзины в «Милом холме». А тетя Лили была совершенно в своем уме и вдруг, без всякой причины, пальнула в разносчика газет. Слава богу, не попала, иначе сидела бы в тюрьме, а не там, где она сейчас.
– Как я уже сказал, миссис Пул, вы завтра утром получите письмо.
– Хэролд, да распечатайте его прямо сейчас и прочтите мне, а? Всех подробностей мне знать не обязательно, просто за что на нее подали в суд. Мы только что вложили все свои пенсионные сбережения в платеж за дом для нашей дочки Ли Ли и ее мужа. Он совершенная душка, но на жизнь зарабатывает игрой на цитре.
– О…
– Да… мы то же самое сказали. Но она его любит, что тут поделаешь? Ну и вот, мы теперь по уши в закладной. Можете хотя бы сообщить мне, какую сумму шьют моей матери, чтобы я как-то приготовилась? Я никому не скажу. Честно.
– Простите меня, пожалуйста, мэм, но я не уполномочен. Мне велено было установить текущий адрес и переслать письмо, вот и все. Это даже не мой отдел. Я просто замещаю.
– А, ясно. Ну хотя бы одним глазком гляньте и скажите мне, оно там в пределах ста тысяч долларов?
Тут он заговорил приглушенно, явно прикрыв трубку ладонью:
– Миссис Пул, мы с женой только что выдали замуж дочку, и я понимаю, что вам пришлось пережить. Не волнуйтесь, это не судебное.
– Нет? Ой, ну слава богу! Дай вам бог здоровья, Хэролд. Не знаю почему, но в отношении мамы я всегда предполагаю худшее, хотя, с другой стороны, может же быть и что-нибудь хорошее, верно? – Хэролд ничего не ответил, и настроение у Сьюки внезапно улучшилось. – Погодите-погодите. Может, она конкурс какой выиграла? Вы случайно не от Издательской расчетной палаты?
