Он неплохо ухватил их характеры. Кэм в вызывающей позе, с заткнутыми в карманы джинсов большими пальцами рук. Филип, красивый, элегантный, не скажешь, что когда-то был своим на грязных городских улицах. Этан в рабочем комбинезоне, терпеливый, спокойный.
Рядом с ними Сет нарисовал и себя – десятилетнего, тощего, с узкими плечами и большими ногами. С дерзко вздернутым подбородком. Старающегося скрыть что-то более тягостное, чем страх.
Один момент из жизни, запечатленный карандашом. Рисуя это, он начинал верить, нутром верить, что он один из них.
Куин.
– Кто задевает одного Куина, – прошептал Сет, вешая рисунок на место, – задевает всех.
Он повернулся, посмотрел на свои чемоданы и прикинул, сможет ли уговорить Анну распаковать их. Пожалуй, у него нет ни одного шанса.
– Эй!
Сет перевел взгляд на открытую дверь и улыбнулся. Кевин! Если уж придется возиться с одеждой самому, то хотя бы в компании.
– Привет, Кев!
– Так ты действительно остаешься? Навсегда?
– Похоже на то.
– Клево! – Кевин вразвалочку вошел в комнату, плюхнулся на кровать и закинул ноги на чемодан. – Мама счастлива. И, между нами, когда мама счастлива, счастливы все. Может, она расщедрится и даст мне свою машину на выходные.
– Всегда рад помочь. – Сет спихнул ноги Кевина с чемодана и расстегнул «молнию».
Парень похож на мать. Темные вьющиеся волосы, большие итальянские глаза. Девчонки наверняка к нему липнут.
– Как спектакль?
– Это рок-опера. «Вестсайдская история». Я – Тони. Если ты Джет, приятель…
– Это навсегда. – Сет запихнул рубашки в ящик. – Тебя убивают, так?
– Да. – Кевин схватился за сердце, содрогнулся, его лицо исказилось, и он обмяк. – Классно. А перед моей смертью у нас потрясающая сцена драки. Шоу на следующей неделе. Придешь?
– Первый ряд, середина, приятель.
– Обрати внимание на Лизу Максдон, она играет Марию. Классная телка. У нас с ней пара любовных сцен. Мы много практиковались, – добавил Кевин и подмигнул.
– На что не пойдешь ради искусства.
– Да. – Кевин приподнялся. – Ладно, теперь расскажи мне о евродевочках. Горячие, а?
– Лучший способ обжечься. В Риме была одна девушка, Анна-Тереза…
– Девчонка с двойным именем! – Кевин затряс пальцами, как будто поднес их слишком близко к пламени. – Девчонки с двойными именами очень сексуальные.
– Это ты мне рассказываешь? Она работала в маленькой траттории. И потрясающе подавала пасту с помидорами.
– Ну? Ты ее трахнул?
Сет с жалостью посмотрел на Кевина.
– Дурацкий вопрос! – Он запихал джинсы в другой ящик. – У нее были волосы до самой попки, и отличной, между прочим, попки. Глаза как растопленный шоколад, а губы – не оторвешься.
– Ты рисовал ее голой?
– Я сделал около дюжины эскизов. Она была такая естественная. Никаких предрассудков.
– Господи, ты меня убиваешь.
– И у нее была самая изумительная… – Сет поднял руки к груди. – Фигура, – закончил он, резко опуская руки. – Привет, Анна.
– Обсуждаете живопись? – сухо сказала она. – Как мило, что у вас нашлись общие культурные интересы.
– Хм, да. – От ее ослепительной улыбки у Сета всегда пропадал дар речи, поэтому он ограничился невинной ухмылкой.
– На сегодня семинар по искусству и культуре окончен. Кевин, по-моему, у тебя полно домашних заданий.
– Да, конечно. Прямо сейчас и начну. – Ухватившись за доклад по истории, как за спасение, Кевин метнулся прочь.
Анна вошла в комнату и вкрадчиво спросила:
– Думаешь, той девушке понравилось бы, что ты оценил только ее грудь?
