Неохотно поднялся с мягкого кожаного кресла, подошёл к зеркалу, висевшему слева от двери в кабинет. Из зеркала на него глянул пучеглазый монстр. Вот страшило!.. Неужели скоро конец?.. И нельзя будет увидеть ни букв и цифр на экране, ни синего неба, ни поднимающегося по утрам над крышами домов солнца?.. Ни вожделенных купюр с изображением Бенджамина Франклина, ни Леночкиных бесстыдных грудей, ни влажной ароматной ложбинки между её ногами?.. Что за дьявольщина творится с ним, таким сильным, уверенным в себе человеком?.. Каковы причины этой неотвратимо надвигающейся тьмы?.. Это наказание за его грехи?.. Или просто судьба, и когда Кеша только появился на свет, кому-то там, на небе, уже было известно, что вот такое произойдёт в далёком будущем с этим невинным ребёнком?..
Очередной безутешный вздох и неторопливый поход к письменному столу – неловкими мелкими шажками слабовидящего.
Иннокентий Петрович медленно опустился в кресло, снял очки и начал протирать стёкла. Интересно, а как Леночка сейчас смотрит на него?.. С состраданием?.. Или с пренебрежением?.. Возможно, мысленно называет его старым кротом и уже подумывает о том, чтобы смазать лыжи и укатить по первому снегу к другому толстосуму?.. А может быть, и снега не станет дожидаться: лыжи бывают роликовыми. Иннокентию Петровичу стало нестерпимо жаль себя, плечи печально опустились, глаза защипало, но мужчина жёстко сжал губы и удержал слёзы. Этого ещё не хватало!.. Слепни, сволочь, но не реви!.. Ну, посидишь в темноте месяц-другой. Год. А потом всё равно найдётся умница, который поймёт, в чём дело, и вернёт страдальцу утраченное зрение. На душе стало легче, но ненадолго: вскоре липкий страх через какую-то дырочку вновь просочился в неё и заполнил полностью. Ужас!.. Иннокентий Петрович опустил голову. А хандрить не время: намечается несколько крупных сделок: перепродажа марокканских апельсинов, финской сёмги, якутских алмазов и ещё кое-какой хрени…
Резко зазвонил рабочий телефон, бинесмен вздрогнул. Зачем-то нацепил очки, посмотрел на аппарат, будто ожидал увидеть, кто звонит. Не получилось: не увидел. Снял трубку.
– Петрович, привет!.. – раздался весёлый голос Сапогова. – Как поживаешь, старый волчара?..
Иннокентий Петрович хотел было возмутиться: ну какой же я старый?!., – но вес очков, оккупировавших переносицу, охладил его пыл. Верно, теперь уже старый.
– Хреново!.. – неожиданно для себя вдруг зло ответил Иннокентий. – Не вижу ни хрена!.. Почти ни хрена, а скоро перестану видеть вовсе!.. Как-то не прельщает перспектива оказаться в гробу при жизни, но и избежать её невозможно. Так что доживаю последние дни.
– Сочувствую, Петрович!.. – в трубке раздался вздох. После небольшой паузы Сапогов оживился: «Петрович!.. А я ведь тебе как раз по этому делу звоню!.. Ну, насчёт твоего зрения. Есть один интересный вариантик!..»
– Ну?.. Что за вариантик?.. – Петрович недоверчиво нахмурился.
– Знакомые посоветовали одного знахаря: говорят, он может творить чудеса. Ну, может, не как Бог, но почти как он.
Надежда в груди Петровича угасла.
– Не верю я знахарям!..
– Петрович?.. – голос товарища стал насмешливым. – А у тебя есть другие варианты?.. Если так, то извини, что побеспокоил.
– Нет-нет, что ты, всё нормально!.. – заспешил крот. – Я готов на встречу с этим… колдуном.
– Ну вот и ладушки!.. – повеселел Олег. – Знаешь, у меня чувство, что скоро ты будешь видеть, как прежде. А мои предчувствия меня ещё никогда не обманывали… Я перезвоню!..
