На последнем снимке Соколовский задержал взгляд:
– А это кто?
– Это средненькая, Катерина.
– Очень удачный снимок!
Поручик Соколовский даже не расслышал, что ему сказал Чудинов-старший. Только после некоторого замешательства он пришёл в себя.
– Я по-олагаю… полагаю, это ваша средняя дочка? – переспросил он Петра Ефимовича.
– Ну да, я и говорю, это Катерина.
– Какое у неё лицо!
– Какое?
– Одухотворённое! – не сумев скрыть восхищения, заметил поручик.
– Она у меня вся в книжках. Увлечена литературой.
– Это сразу видно!
Восклицание поручика по поводу Екатерины услышал и Марк Неустроев, новый работник Петра Ефимовича, который вошёл в каюту в эту минуту. Интерес, проявленный поручиком к средней дочке Петра Ефимовича, явно не пришёлся ему по душе. Марк только второй месяц как работал у купца Чудинова, а до этого он пробовал зарабатывать себе на жизнь грузчиком на пристани, там на него и обратил внимание приказчик Спиридон Карякин, правая рука Чудинова-старшего. Узнав, что этот паренёк помимо церковно-приходской школы закончил ремесленное училище и у него золотые руки, да к тому же работящий, приказчик замолвил за него словечко хозяину, и Чудинов-старший взял его к себе. Вначале Марка определили на склад, но затем приказчик предложил использовать его в кондитерской, где он и стал делать всё, что ему указывали. И в этой кондитерской он впервые увидел среднюю дочку хозяина. Она ему приглянулась. Впрочем, худощавый паренёк, улыбчивый и словоохотливый, Екатерине тоже понравился, и после занятий в гимназии она стала заходить в кондитерскую, где её уже ждал он и её любимые эклеры. Ежедневно Екатерина и Марк минут двадцать общались у стойки, они пили кофе или чай с молоком, и Екатерина делилась впечатлениями от гимназии. Иногда она приносила Марку что-нибудь почитать из домашней библиотеки. Катя и не заметила, как влюбилась, ещё по-девичьи, в этого симпатичного паренька. И Марк тоже каждый день ждал её с нетерпением. Он уже чувствовал, что при виде средней дочки хозяина у него учащённо начинало биться сердце и кружилась голова. Катя Чудинова его сразу же покорила. Однако и он, и она интуитивно понимали, что им следует вести себя как можно осторожнее и как можно дольше скрывать их взаимную симпатию от посторонних недобрых глаз.
– Что тебе? – спросил своего работника Чудинов-старший.
– Я все вещи проверил, ничего не порвалось и не вскрыто. Всё разложил, как было велено, Пётр Ефимович. Ещё что-то прикажите?
– До утра ты не понадобишься. Иди к себе и отдыхай.
Парнишка кивнул головой и вышел.
***
Соколовский с Петром Ефимовичем о многом поговорили, поручик оказался интересным рассказчиком и его можно было не уставая слушать. Напоследок они ещё выпили медовухи и договорились встретиться на верхней палубе после завтрака. Поручик ушёл к себе уже далеко за полночь. Чудинов-старший проводил его до каюты.
Чтобы не скучать в долгой дороге и хоть как-то скоротать свободное время, Пётр Ефимович взял с собой две книжки любимого им Николая Васильевича Гоголя, двухтомник рассказов «Вечера на хуторе близ Диканьки» и повесть «Тарас Бульба». И хотя он уже, наверное, раз десять перечитывал эти произведения, что называется, от корки и до корки, и любил их читать ещё и отдельными главами, но сейчас что-то не читалось, и тогда он отложил книжки и взял газету. В «Русском слове» всю первую страницу занимали статьи, посвящённые только что начавшейся 2-й Балканской войне, развернувшейся между Болгарией с одной стороны и Грецией, Сербией и Черногорией с другой, к которым уже собирались присоединиться Румыния и Отоманская Турция. Политика Петра Ефимовича тоже волновала, но сводки с фронтов очередной Балканской войны ему не лезли в голову, и он отбросил газету.
