Все бы ничего, но буквально на выходе из бара парочка недоумков-подростков, проезжавших мимо на скутере, лихо вырвала из рук Зарины пластиковый пакет. В нем был конверт с гонораром и какие-то мелкие незначительные покупки. Сумочку с кошельком и документами Зарина по совету милейшего офицера безопасности посольства обычно носила через плечо ближе к животу и добраться до нее мелким уличным грабителям было трудно. Туда, в эту сумочку, она всегда клала конверт с дензнаками от добрых хозяев. Просто в этот раз конверт был толще обычного и в изящный дамский клатч не поместился. Воришки чаще всего охотятся за дамскими сумками, а здесь, будто кто-то нарочно подсказал, где что лежит.
Подруги и особенно Зарина сильно расстроились, пожаловались, насколько позволяли знания местного наречия, оказавшемуся поблизости полицейскому. Тот, поняв, что сумка с кошельком и документами цела, успокоил девушек, пообещав, разумеется поймать и наказать воришек. Отойдя от взволнованных русских «гусынь» метра на три, доблестный кабральский полицейский и думать о них забыл. А «воришки» через квартал передали пакет добрым дядям, бегло, хотя и с каким-то непонятным акцентом говорившим на испанском, получили причитающееся им очень достойное вознаграждение и исчезли до лучших времен.
До отъезда Зарины в Союз оставалось ровно два дня. В итоге в Кабралии все обошлось без засад, рукопашных и заламываний рук. И советник, и его сексуальная секретарша чинно сели в самолет с полными баулами колониальной конфекции и под негласным присмотром отправились в Первопрестольную. Девушку взяли в Шереметьеве, подключив ребят из таможни. А советнику позже порекомендовали и работу покинуть хлебную, и партбилет заодно со служебным паспортом сдать в связи с аморальным поведением. Жена советника под шумок тоже свалила от мужа, тем более, было к кому. Так распалась еще одна с виду крепкая и обеспеченная советская семья, не выдержавшая испытания заграницей.
Информация «Лыжника», конечно, помогла с кабральским «кротом», на которого вышли бы и так, без американской помощи. Но вот казус! В своем послании, состоящем по большому счету в основном из намеков и предположений, господин цэрэушник то ли в виде бонуса, то ли от страха за свою гнусную греховную жизнь уверенно поведал также, что в Кабралии сидит не «крот», а так – «кротенок». А настоящее слепое и глупое животное роет свои ходы на Старой площади и готовится из скромных референтов стать слушателем Дипакадемии МИД СССР. В Лэнгли дипломатических «кротиных» амбиций якобы не приветствуют, но помешать не могут.
Просчитали этого джентльмена или нет, я так и не узнал. Как только информация оказалась в Лесу, для меня тема из секретных превратилась в абсолютно закрытую под грифом «не вашего и не нашего ума дело». То, что наложен такой изысканный, я бы сказал, не часто употребляемый гриф, сообщил мне лично Георгий Павлович и продублировал его зам – Слава. Оба боялись, наверное, что я пойду трепать по всей Конторе, что мол, родной ЦК КПСС сливает Штатам «архиважную» информацию за американские тугрики, жвачку и кроссовки. Я заверил, что не пойду. Потому что, во-первых, мне не нужны лишние приключения – у меня их и так выше крыши. Во-вторых, про Старую площадь и так все знают давно и наверняка. В-третьих, у меня была куча своих дел, включая завершение кабральской эпопеи и подготовку к ближневосточной.
