– Еще на одну зиму хватит, если будешь аккуратно носить!
Сонечка очень смущалась своего внешнего вида. Она понимала, что триумфального входа в класс после каникул не будет, и эта серость и безысходность ее угнетали. Она мечтала быть принцессой, но не такой, как в сказке, а обычной модной девочкой, у которой будут новые красивые вещи и обувь, своя комната с раскладным диваном и современной мебелью. Как только начинался отопительный сезон, к ним приезжала жить бабушка из деревни, чтобы экономить на дровах. Вот и сейчас она спала с ней на неширокой тахте. Старушка по ночам постоянно храпела, и даже мечтать под ее монотонные хрюкающие звуки, вырывавшиеся из открытого рта, было неинтересно. Соня крепко сжимала веки и напряженно вспоминала прошлое лето и её поездку к бабуле в деревню. Не к этой, а к другой – папиной маме. Там было для неё никем не контролируемое раздолье. На подоконнике в летней кухне всегда валялись медные монеты по три и пять копеек. А много ли девчонке надо на каникулах? Билет в сельский клуб стоил пять копеек, мороженое – десять, а все остальное бабуля покупала для внучки сама. Или пекла. Сонечка даже слюну глотала, припоминая запахи пирогов, сдобников и булочек, которые бабуля доставала из печи. Перед обедом, туго затянув на голове платок, она садилась за сепаратор, чтобы взбить сливки и сделать из них масло. Сонечка часто наблюдала за работой любимой бабушки, а потом получала в награду детали сепаратора и миску. Не для мытья, а для облизывания. Процесс этот был долгий и очень приятный. Сливки напоминали крем, правда, со слегка соленым привкусом, потому что бабуля в них добавляла соль, чтобы продукт не портился. Девочка любила погулять по саду, срывая по ходу спелую грушу или яблоко. Плоды она тут же мыла холодной водой из шланга и кусала сочную мякоть. А в дальнем углу сада стояла деревянная постройка неизвестного архитектора в виде будки, которую со всех сторон оплетал виноград. Туалет использовался Соней не только по своему прямому предназначению. Во-первых, это был своеобразный наблюдательный пункт, через щели которого просматривался не только бабушкин, но даже соседский двор. Во-вторых, здесь можно было бесконечно рассматривать поздравительные открытки, которыми были оклеены стены, а в-третьих, – читать. В потрепанном школьном портфеле, прибитом к двери здоровенным ржавым гвоздем, лежали пожелтевшие газеты, журналы и даже тонкие детские книжонки. Они были изрисованы и перечеркнуты цветными карандашами не одним поколением выросших в этом доме детей. Соня могла просидеть на деревянном пьедестале целый час, уткнувшись в интересную статью в журнале и забыв, зачем она сюда пришла. Ей даже не мешало монотонное жужжание мухи, попавшейся в паутину коварного паука, медленно подбиравшегося к несчастной жертве.
В первые дни осени, соскучившиеся друг по другу одноклассники, делились впечатлениями о летних каникулах. Большинство отдыхали на даче, у бабушки в деревне или пионерском лагере. Но были и такие, которые с родителями посетили Ленинград или Москву. Они взахлеб хвастались о том, что видели и где побывали. «Счастливые, – патриотично думала Соня, – это же мечта – своими глазами увидеть Смольный или Красную площадь – сердце нашей Родины!» Именно так было написано в учебнике по истории про сердце, и Софье очень нравилось это выражение. Но Валюшке Кузькиной повезло больше всех – её положили в больницу в самом начале учебного года. Если бы она заболела летом, никто бы и не узнал о её аппендиците. А теперь операция Валентины стал самой главной новостью для школьников, и весь класс ходил навещать девочку, сбрасываясь по десять копеек ей на гостинцы. Через приемный покой Кузькиной передавали не только фрукты и сладости, но и учебники с домашним заданием. Валя, в простенькой полосатой пижамке, смотрела со второго этажа через окно на своих товарищей, и вяло им махала рукой. Она была такая худенькая и бледненькая, что некоторые посетительницы всхлипывали от жалости.
