— Едва ли, судя по одежде. Он прополз порядком.
— Понятно. А возможно ли по грязи на одежде определить его путь?
Трофимов задумчиво покачал головой.
— Я же говорил, был сильный дождь. Сами видите, как погода все время меняется, — он показал на небо. — Разве только Малахов в лесу что-нибудь выронил и мы действительно сгоним на поиски этого полк солдат…
— Жена может знать, что у него было с собой? Кто с ним обычно охотился? — Турецкий буквально засыпал вопросами, причем делал это специально. — Он вообще часто это делал? Есть тут постоянный егерь? Вас Малахов с собой никогда не приглашал?
— Я — человек довольно мирный, — спокойно реагировал Трофимов, продолжая гнать с бешеной скоростью. — А остальное — выясним, оплошали, это точно. Но вы же сами знаете, на такие дела всегда хорошо смотреть с расстояния.
Шоссе было свежеасфальтированное и довольно узкое. Со стороны моря оно было ограничено редкими столбиками, кювет за которыми был пугающе глубоким. Но наконец приехали.
— Действительно, здесь очень мало места, чтобы разъехаться. Кстати, в то утро движение тут было более оживленным. Юный автогонщик успел сказать: когда раненый мужик выполз на дорогу, едва не случилась авария.
— Где это место?
Трофимов показал. За стеной бурьяна ничего не было видно. Но начинавшийся через десяток метров густой и темный лиственный лес мог вообще скрыть любую тайну.
— Да, — кивнул Турецкий. — Теперь я понимаю ваш скепсис относительно поисков. Но других вариантов пока что нет. Существует какая-нибудь карта этой местности?
— Есть, — улыбнулся Трофимов. Он сломал тоненький прутик и, ни секунды не задумываясь, начертил карту. — Эта дорога относительно леса — кольцевая. Здесь заканчивается лиственный лес и начинается хвойный — очень рекомендую. А тут заканчивается и хвойный и начинается уже песчаная отмель.
— Отмель?
— Да-да. Здесь каскад из трех озер. По сути, это водохранилище, оно ни с чем не связано, ниоткуда не вытекает и никуда не втекает. Я думаю, Малахов там рыбачил. Потому что стрелять тут можно только куропаток — довольно сыро, и они гнездятся на берегах озер. Основная живность начинается дальше, километров через тридцать, где кольцевая размыкается и лес расширяется примерно до семидесяти километров в диаметре, если можно так сказать. Вот там уже настоящие джунгли. Там диких кабанов навалом. У Малахова было с собой очень серьезное ружье — охотничий «Мосберг».
— Где оно сейчас?
— Было на Малахове, когда он выполз.
— Ну и ну! — поразился даже Грязнов, растирая свои ноющие виски.
— Жена говорит, что «Мосберг» ему подарил еще в советские времена министр МВД Щелоков за отлично организованную охоту для московских шишек.
— В каком состоянии было ружье?
— Было сделано не меньше десяти выстрелов, это судя по упаковке патронов… Но… — Трофимов замялся.
— Договаривайте.
— Ствол был уже чистый. То есть…
— …То есть выстрелы были сделаны на охоте, а не по людям, правильно?
— Да. Естественно, никаких охотничьих трофеев, даже куропаток, при нем не было.
— Ну вот, а говорите, в лесу нечего искать, — укоризненно обронил Турецкий. — Жизнь прекрасна и удивительна.
— Просто ситуация абсурдная, — объяснил свои чувства Трофимов, хотя они были ясны и понятны каждому. — Если его так называемые приятели действительно были охотниками, то добычу запросто могли забрать себе, охотники в этом отношении бывают — просто маньяками. Если, конечно, вообще эта добыча была. Но рыбачил-то Малахов всегда сам. Если он оказался в этом перелеске, значит, он именно рыбачил: на куропаток Малахов размениваться не станет — это подтвердили все.
