Такой же и её дочь – моя жёнушка становилась. Вдобавок стала завистливой и мнительной. От безделья, пытаясь сбросить лишний вес, накупала кучу медицинских журналов. Но от этого не похудеешь, да и генетическая предрасположенность не даст, а вот вычитать там и найти кучу болячек у себя – с её мнительностью запросто. Что и произошло. И вскоре в доме открылся филиал аптеки. Помимо этого, лечила свои мнимые болячки и народными средствами. Тот же насморк. Брала мешочек раскалённой соли или разогретый камень голыш и прикладывала к переносице.
Долечилась. Что-то там воспалилось, и дело дошло до операции, после которой у неё резко обострилось обоняние. Как у кошки. Я не надоел тебе?
– Да нет, – ответил я улыбнувшись. – Я вас слушаю и, как говорят, на ус мотаю.
– Мотай, мотай, авось пригодится, и вспомнишь тогда меня. Кстати, я давно заметил, что люди более внимательно слушают речи о чём-то печальном и трагическом, чем о чём-то весёлом и хорошем. И плесни-ка по глотку, – повёл он подбородком, указывая на стаканы.
Мы выпили. По глотку. Чистого. Одним махом.
– Вот это в Антарктиде был дефицит, – тряхнул пустой стакан. – Полгода никто тебе не привезёт туда ничего. А вот в Арктике труднее было хорошую воду найти иногда, чем спирт. Без него никуда в морозы. Но на Вайгач и Новую Землю самолёты пробивались и зимой с Диксона, Амдермы и других портов, привозили расходные продукты. И этого добра, – снова потряс пустым стаканом, – хватало. И пили, бывало.
А что делать, если заметёт, как вот сейчас? Да и что стоит бочку списать на белого медведя или на трещину, если на ледовой станции, которая, по закону пакости, – хитро улыбнулся, – через склад всегда проходит. Как говорил наш начхоз Ваня Молодов: галеты-то лёгкие, они не тонут. А вот бочка со спиртом, как бомба вниз уходит на трёхкилометровую глубину. Не успеешь «Мама» сказать, а она уже на дне. Очередной подарок Нептуну. – И при этом заразительно хохотал.
– А что, медведи и спирт…
– Да нет, конечно. Спирт им без надобности, не пьют они его. Хотя были умельцы, спаивали и медведей. Они потом покоя не давали, постоянно отираясь у лагеря, и попрошайничали. А вот продукты, случалось, воровали. Склад-то изо льда сделан на СП. А по нему медведи крупные специалисты. Умудрялись залезать. Ночь же несколько месяцев, темно. Ну а если на острове – в отчётах писали – группа неустановленных лиц сорвала с петель дверь склада и похитила то-то, то-то, то-то. В результате предпринятых мер, виновные не выявлены.
Это мы так между собой шутили. А списывали опять же на медведей. Не знаю, верил ли кто на базе, что медведь может бочку со спиртом разодрать, но акты на списание всегда утверждали. Однажды с проверкой Марк Иванович Шевелёв прилетел с комиссией. Он тогда был уже в отставке, а работал главным инспектором Севморпути. Тот самый, кто первую СП-1 в 1937 году с Папаниным во главе высадил на льдину. Ну и спрашивает, какие, мол, полярники, у вас проблемы есть? Да нет особых, – отвечают, – проблем. Разве вот скоро приборы нечем будет от обледенения спасать. Медведи совсем расшалились, рвут бочки со спиртом, как носовые платки и как орехи колют. Поднимут над головой – и на камни. Никаких бочек на них не напасёшься.
Шевелёв не поверил и попросил бочку показать. И ему показали. Тот придирчиво её осмотрел, поманил начальника хозчасти пальцем, что-то прошептал ему на ухо, после чего тот втянул голову в плечи, изменился в лице и намётом выскочил с территории склада. Вскоре принёс кусок бикфордова шнура и немного взрывчатки. Её много было, лёд ей при необходимости взрывали. «Вставляй это вон в пустую бочку, поджигай, а сам на бочку садись… Мюнхгаузен. А мы посмотрим, как это её медведи так легко когтями рвут».
