– Как?! – ахнула миледи. – Вы уверены?!
– Как же мне быть неуверенной? – удивилась я.
– Но почему? – Она едва не плакала, и мне стало еще хуже. Давно мне не приходилось так стыдиться.
– Сама не знаю, – я понурилась, – само, наверное, получилось.
– Вас отсеют на отборе, – обреченно выдохнула миледи, – а послать нам больше некого.
– Да ну, – усомнилась я, – с чего бы?
– Вы же человек, а не оборотень! Вам не позволительно иметь контакты подобного рода, – вспылила миледи.
Тут я поняла, что ничего не поняла, потом вспомнила, что год назад был военный конфликт с горными колдунами, и осторожно напомнила:
– Но ведь вы сами его ко мне пригласили.
– Я?! – Миледи поперхнулась воздухом.
– Да, – я кивнула, – не помните? Три года назад, архимаг Клейвор из Тамитиканы.
– Мерзавец, – всхлипнула миледи проректор, – мы доверили ему ребенка, а он так с тобой поступил! Он за это поплатится, кля…
И тут я совершила воистину неразумный (даже по моим меркам!) поступок: я рукой закрыла миледи рот.
– Не надо клясться, вы же проклятийница! Ну не смог он меня вылечить, так он же и сказал, что лечить меня не надо, само рассосется. Или нет. Но в любом случае стороннее вмешательство… Ай!
Рука заледенела, пропала чувствительность, а кончики пальцев начали стремительно темнеть. Ух ты! Мне еще тренироваться и тренироваться, чтобы так же ловко и быстро кастовать проклятье черной гангрены.
– Намеков вы, леди Фоули-Штоттен, не понимаете, – процедила рассерженная миледи проректор, – я спрашивала вас о наличии или отсутствии девичьей чести!
– Так меня надо было спрашивать, – лениво зевнул Гамильтон. – Я бдю.
– Ты не бдишь, – прищурилась я, – а совсем другое делаешь! А я приличная девица, у нас на Окраинах нравы не такие вольные, как у вас в столице.
– Вот и славно, – кивнула миледи проректор, – а то вы могли бы опозориться.
– Разве это не моя основная задача? – не сдержалась я.
– Ваша основная задача – сойти с дистанции ровно в тот момент, как вам это прикажут, – бросила миледи и исчезла, телепортировав себя куда подальше.
Ну, по крайней мере, я надеюсь, что это было куда подальше.
– А туфельки-то еще не пропали, – задумчиво произнес пес. – Это был какой-то очень непростой маг.
– Да пошел он, – раздраженно бросила я.
Но против воли восхитилась: это ж какую прорву силы надо иметь, чтобы так надолго извращать естественные законы природы?!
Если бы ученицы Столичного Института Божественных Сестер увидели наше общежитие изнутри, они бы немедленно развоплотились и отправились туда, куда уходим все мы после долгой и приятной жизни.
Снаружи здание выглядит великолепно: пять этажей, вход по центру, и сразу понятно, что девочки налево, мальчики направо. Но! Но внутри все совершенно иначе, и в девичьих гостиных можно увидеть молодых ребят. Точно так же, как и наоборот.
Все, что смогли сделать профессора, – это настроить сигнализацию так, чтобы юных любовников переносило из постелей (или шкафов) прямо в кабинет ректора. Вот как есть, так и переносило.
Постепенно эти чары расползлись на всю Академию, и пару раз случались казусы с профессорами: у нас ведь и семейные пары преподают!
– Вся банда в сборе, – вздохнул вдруг Гамильтон.
А я, знавшая, что он давно потерял нюх, удивилась:
– Как ты их почуял?!
– Во-первых, я не полностью утратил обонятельные способности, – оскорбился пес. – Во-вторых, Марижан, когда бесится, выпускает когти, хлопает дверью, и на косяке остаются глубокие борозды. Ночью предметы мебели и стены восстанавливаются сами собой, утром этого не было, а значит…
