Тоски в моем голосе хватило бы на целую страну.
– Неверно, – фыркнула Тина, которая жалась поближе к Марону.
Подруга ненавидела шум, гам, скопление чужих людей. В общем-то, она ненавидела все то, что сейчас нас окружало.
– Ты можешь нас куда-то отвести? – опасливо спросила Тина. – А то Мина сейчас взбесится и перебросит нас назад. И что мы там будем делать? Воровать платья моей матушки? Так она будет на открытии бала невест и уж свой наряд, даже перешитый, точно опознает!
– Я тут ткани покупал, – неуверенно произнес Марон. – Не те, которые на платья, а те, которые на постельное белье. Еле выжил: меня тянули в разные стороны и даже руку вывихнули.
– Я чувствую кровь, – пафосно изрек Гамильтон и кивнул в сторону стен, опоясывающих рынок. – Там.
– Что ты можешь чувствовать, если у тебя нюх давно испорчен шоколадным табаком? – фыркнула я.
– Я чувствую кровь, порох и лососинный паштет, – отрезал пес. – Крови много, и она человеческая.
Щебет птиц, сидящих в клетках, душный запах специй и многоголосый гомон как будто отодвинулись. Я уже чувствовала в ладони холод рукояти отцовского меча, когда на плечо легла мужая ладонь.
– Не стоит вмешиваться. Законы Иль-доратана не имеют ничего общего с законами остальной страны.
Повернувшись, я увидела высокого черноглазого незнакомца.
– Возможно, – согласилась я с ним. – Но не думаете ли вы, что это происходит оттого, что все действуют как вы – не вмешиваются? Если вы видите несправедливость и проходите мимо – значит, вы одобряете ее. Я – нет. Не одобряю. И одобрять не буду.
Оставив трусливого незнакомца за спиной, я решительно направилась туда, куда уже спешил Гамильтон. Правда, отцовский меч я пока оставила в безвременье. Все же девица в потрепанном платье и с роскошным окраинным клинком будет чужеродно смотреться на иль-доратанском рынке.
Марон первым последовал за мной, затем я услышала перестук каблучков Тины и ее сдавленное:
– Ой, простите, я ненарочно.
И…
Незнакомец пошел следом.
Немного притормозив, я как бы случайно коснулась его руки. Ну же, не подведи! И дар не подвел. Привкус магии подсказал, что этот незнакомец и тот, которого я встретила в Академии, ничем друг от друга не отличаются. Но я готова поставить на кон свою голову: он не способен создавать портальные амулеты!
А туфли ведь так и не развеялись…
Я подтянула клинок ближе к себе. Так, чтобы рукоять уже холодила пальцы, но в реальности никто этого не заметил. Не хочу оставлять за спиной такого мага.
Тяжело вздохнув, незнакомец пошел следом за нами.
– Я не понимаю, – озадаченно произнесла Тина и опасливо огляделась, – как такой яркий и веселый рынок стал… Стал вот этим? Где эта грань, за которую мы переступили и не заметили?
Сменился не только цвет, но и запах. Вместо изысканных специй – плесень, вместо горького и бодрящего кофе – непередаваемая вонь закисшей воды.
– И где ты различил лососинный паштет? – проворчала я, осторожно обходя зловонную лужу.
– Здесь? – удивился Гамильтон и обернулся на меня. – Здесь его нет. Я говорил, что, в принципе, различаю кровь, паштет и порох.
– Что такое порох? – подал голос наш нежданный попутчик.
– Если вы не знаете, значит, и не должны знать, – отрезала я. – Эти формулы могут навлечь беду на наш мир.
Марон вдруг резко остановился.
– Я вспомнил, что это за место. Тут раньше рабами торговали, в том числе и одаренными магией. Поэтому здесь все портится: они проклинали это место изо всех сил. И пусть их дар был скован, все равно у них это в итоге получ…
