– Постой, Йохан, – перебила сына Грета, которую в их разговоре взволновало совсем другое. – Ты же совсем недавно убеждал нас в том, что все правильно и что мы должны сами просить карантин. Неужели ты встал на сторону отца?
Йохан усмехнулся. Воспоминание о том, как он сам с видом нарочитой мудрости убеждал окружающих в необходимости самоизоляции, на миг спутало слова. Нужно было собраться с мыслями и найти, как возразить не матери, а самому себе, прошлому себе. Как быстро менялось мнение даже у одного человека! Но как это все было собрать вместе и выразить – и к чему сейчас эти рассуждения, до которых не было дела сильным мира сего?
– Я говорил, правда говорил. Но тогда я действительно полагал, что два месяца самоизоляции могут уничтожить вирус, ведь у нас было так мало заболевших. А что мы видим в действительности – полтора месяца взаперти, но вирус лишь набирает обороты, мы не выходим на пологую кривую, мы не выходим на разворот. Даже на Тенерифе, где заболело всего двадцать человек перед карантином, не смогли погасить вспышку вируса. Количество заболевших растет. Мне как врачу это кажется странным.
– Ты же не будешь говорить, что вирус искусственно создан? – сказал Кристиан.
– Нет, я этого не буду утверждать, потому что я лично не видел никаких тому доказательств. Переходные формы вируса не нашли, но это не значит, что их не найдут, а стало быть, еще докажут, что он имеет естественное происхождение. В теории заговора я тоже не верю, это все как-то несерьезно. Но все же есть моменты, которые меня смущают. Более того, я не верю, что летом мы избавимся от вируса.
– Как это? – спросила Грета с испугом. Ведь все они надеялись, что за лето вирус сотрут с лица земли. – Ты думаешь, пандемия продлится до сентября?
– Я думаю, – сказал жестко Йохан, – что до сентября точно и скорее всего намного, намного дольше. И именно это пугает меня больше всего.
Он хотел добавить, что не сможет так долго без Юли, но не сказал ничего, постеснявшись отца. Если до сентября нельзя будет въехать на Тенерифе, станет ли он требовать от нее, чтобы она бросила уединенный оазис, райское место, где не было ни капли опасности, где скоро наверняка разрешат гулять и плавать в океане… ради него, ради континента, ради муравейника, где на каждом шагу чувствовалось едва уловимое, но все-таки вполне осязаемое дыхание инфекции, дыхание смерти? На словах было легко рассуждать о том, что он выше простых человеческих прихотей и эгоизма, но как будет на деле?
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
