Не успеваю я усесться за столик со своим кофе, как дверь распахивается и входит мужчина в прорезиненной куртке. Он невысокий, лишь немногим выше меня, и крепко сбитый. Небрит, а его длинные волосы в художественном беспорядке. Он заказывает сэндвич с беконом, и, когда оборачивается, чтобы выбрать столик, наши взгляды едва не встречаются, но тут он замечает какого-то парня, сидящего в углу, и подходит к нему поздороваться. Потом берет журнал и устраивается с ним в ожидании еды. Его лицо кажется мне знакомым, хотя и смутно, но я никак не могу сообразить, где же его видела. Может, в одном из роликов с моего сайта? Как бы то ни было, в его облике есть что-то магнетическое; хотя особенно привлекательным его не назовешь, он обладает особой энергетикой, от него исходят флюиды, притягивающие взгляд. Я утыкаюсь обратно в свой кофе, но уже поздно. Он заметил, как я на него таращилась.
– Славный сегодня денек, – произносит он, и я вновь смотрю на него.
Он широко улыбается, но глаза у него странные, пугающие: один темнее другого и слегка подергивается. Он откладывает в сторону журнал:
– Погостить приехали?
Я говорю, что да, и добавляю:
– Кажется, здесь довольно тихо.
– Да тут чертово затишье в последнее время, – смеется он.
– Правда?
– Ага. Вы где-то тут остановились?
Я бросаю взгляд в окошко на стайку девушек, которые идут мимо, хихикая на ходу. Не знаю, зачем я разыгрываю безразличие, просто это кажется правильным.
– Ну да. Внизу, в деревне.
Он некоторое время молчит.
– Фильмом, что ли, занимаетесь?
Прежде чем я успеваю ответить, дневной свет на мгновение приглушается, и я бросаю взгляд на улицу. Мимо окна проходит одинокий мужчина, и у меня мелькает мысль, что он преследует тех хихикающих девушек, но я говорю себе, что это разыгралась паранойя, и я просто проецирую на них опыт первых дней жизни в Лондоне.
– Я заметил камеру.
Она лежит на столе рядом с сахарницей.
– Вы меня раскусили, – улыбаюсь я.
– Да я прям настоящий Шерлок Холмс, – ухмыляется он. – Видимо, я вашу машину чиню.
– Что, правда? Вы друг Гэвина?
– Угу. – Он протягивает руку через весь стол. – Брайан. Еще пара дней, и будет ваша машинка как новенькая. У нее подвеска накрылась. – Он указывает на стул напротив. – Не возражаете, если я к вам подсяду?
– Ни капли. Я Алекс.
Он подходит и опускается за мой столик. С такого расстояния до меня доносится запах его лосьона после бритья, сладковато-пряный, хотя я улавливаю и еще какую-то ноту. Возможно, кожу. Нечто темное и грязное. Он кладет на стол свой журнал, что-то про морскую рыбалку, и тут я вспоминаю, где его видела. Одна из статей о Блэквуд-Бей, которые я проглядывала в Интернете, была посвящена кампании – в конечном итоге безуспешной – за сохранение местной станции спасения на водах, и на фотографии к этой статье был он, в желтой куртке и со стопкой листовок.
– Ну и как продвигается?
– Прошу прощения?
– Я про фильм, – смеется он.
– Да нормально, – говорю я. – Мы только начали.
– И что же народ снимает?
– Всякую всячину.
Я вспоминаю вчерашние ролики. Девушка разыгрывает сцену самоубийства. Подростки перекусывают на скамеечке у паба.
– Всё уже на сайте, заходите посмотреть.
– Может, и зайду как-нибудь. А знаете, это здорово. Приятно будет наконец увидеть нашу деревню на карте.
Брайан косится на женщину за стойкой, но та усердно полирует столешницу в ожидании, когда приготовят заказ. Он понижает голос:
