– Я хорошо знал вашего отца.
– Вот как… Вчера было десять лет с того дня…
Со временем к счастливым совпадениям и к внезапным горестям жизни привыкаешь, как к неизбежному, даже обыденному. И все же встречи, подобные этой, невольно заставляют задуматься о таинствах предначертаний свыше нашего бытия, непредсказуемого, неповторимого в хитросплетениях судеб…
Жена Ильи Таня, худощавая миловидная женщина, встретила нас у двухэтажного, с выбитыми стеклами особняка, где он наносила на ватман контуры здания. Тщательность, с какой был выполнен на чертеже каждый штрих, выдавала руку отнюдь не дилетанта. Хотите верьте, хотите – нет, но Яровые оказались теми самыми специалистами, которые необходимы были для составления плана бывшей усадьбы.
Оставалось поблагодарить областное управление культуры, пригласившее Яровых принять участие в составлении свода памятников культуры Рязанской области. Как посетовал в беседе с Яровыми начальник управления Николай Максимович Астахов, в области детально описано и систематизировано более двухсот археологических объектов, а о заброшенных дворянских особняках и одичавших парковых ансамблях – минимум информации. Не парадокс ли?..
Увы, скорее закономерность. За чаепитием в нашем саду, под перестук опадающих незрелых яблок, Илья и Таня рассказали о том, как едва не вымерла в стране их профессия.
В пятидесятые годы три вуза страны, выпускающие специалистов по ландшафтной архитектуре и садово-парковому искусству, прекратили прием на эти отделения. Чья-то многомудрая голова сочла, что не к лицу советской власти потакать развитию науки, рожденной прихотями аристократов… Лишь три года назад этот запрет был отменен. В результате Москва располагает сейчас дипломированным научным корпусом по садово-парковому искусству в составе одного доктора и трех кандидатов наук. Расклад не на столицу и ее окрестности, а на всю Россию матушку, хоть потребность в таких спецах велика повсюду.
Половина тех титулованных ученых сидела за дощатым, промытым недавним ливнем дождем и поддерживала беседу. Илья – более сдержанно. Таня – с нерастраченным удивлением перед гримасами жизни. Они поженились задолго до окончания Свердловского архитектурного института и после столичной аспирантуры остались в Москве «на птичьих правах». Кандидатская работа Ильи так и называлась: «Пейзажные сады русской провинции».
Потом настал черед моего рассказа. Для гостей ценны оказались любые сведения об усадьбе Никитинских. Дотошность, с которой они вникали в приметы прошлого, живо напомнила мне манеру бесед с Юрой.
О старинном особняке и заброшенном парке над Окой Яровые отзывались с восхищением, по их словам, до сих пор у специалистов «на слуху» были лишь два шедевра паркового искусства в Рязанской области: в Красном и Киричах. Оба они создавались как регулярные. Пейзажный парковый ансамбль в Костино достоин стать третьим в этом ряду и несомненно должен быть возрожден. «Будем трубить о том всем», – как выразился Илья.
Запустенье, ныне царящее здесь, еще выглядит беспроглядным и вечным, как кажется бесконечной зима в глухие февральские ночи. Еще не тронулся лед на Оке, не обозначились даже забереги, всего лишь принесли двое с собой толику животворного тепла, горячего желания помочь старой усадьбе. Но встреча с ними отозвалась во мне такой же радостью, с какой примечаешь вдруг у сугроба первый подснежник.
