На краю надежды - страница 18

Яростно швыряю ботинки, туфли, все, что попадается под руку, о стену, они летят в шкаф, отчего дверь трескается и открывается. От этого ещё больше выхожу из себя, крушу все на своём пути и ору во всеуслышание: «сука, сука, сука, заебало, заебало, заебало, заебало».

В какой-то момент меня накрывает беспросветная апатия. Падаю на пол с телефоном в руке, а на экране фото Димы.

Похоже, что так и засыпаю, потому что, проснувшись посреди ночи, обнаруживаю вокруг себя хлам.

«Просыпаюсь ни свет ни заря, солнца главное не видать ещё, а вот стояк до потолка видно из всех окон в доме… Мила, Мила. Лежит на кровати в маленьких пижамных шортиках аж щёлочку видно. Нежится такая, одеяльцем прикрыла грудь и думает, что я ничего не вижу. Ну, и маньяк же ты, Димас».

«Птички поют. Кузнечики стрекочут. Красота! Вот, бы свалить сюда на постоянной основе. Интересно, чтобы Милка на это сказала?»

Выхожу, сажусь на лавку, которую смастерил дедок и закуриваю. Помню, как он тут сидел и пыхтел трубкой. Откидываю голову на стену сарая и закрываю глаза.

– Твою ж мать, а что за день сегодня? – гляжу на часы, – Бля, как пятое? Твою ж мать! – бью себя по лбу и лечу в дом.

Одеваюсь, как пожарный на вызов. Кидаю все, что вижу в сумку и пулей на электричку. Едва успел, влетаю в вагон. Без билета, само собой.

«Какой билет, если на мне трупак весит?» – о чём напоминает ранами в груди постер с моим лицом на окне вагона с надписью: «внимание, розыск…!» Твою ж, дивизию, никогда ещё не было так противно смотреть на себя со стороны.»

Пересаживаюсь в конец вагона, складываю руки на груди, зарываюсь в себя, натягиваю капюшон до предела и молю бога, чтобы быстрей выйти отсюда.

«Ох, Милка, знала бы ты, на что я иду ради тебя? Не могу я оставить тебя одну в этот день, не могу.»

Выхожу на станции и шагаю в свою квартиру, осматриваюсь, чтобы не попасться блюстителям закона. Забегаю домой, чтобы принять душ и погладить рубашку.

«Помню, что ей нравится голубой. То, что надо для парадных штанов. Только не заставляйте надевать удавку, даже ради неё не стану.»

Смотрю на себя в зеркало.

«Бля, да я так вырядился последний раз на выпускной из университета. Черт, нервы на пределе. Опять туда возвращаться. Опять к ней. Прости, Мил, прости».

«Выхожу из дома, как медный таз сияю. Не вижу, но чувствую. Такое дурацкое чувство, будто червячки внутри под кожей ползают. Сердце ухает, в животе откликаясь… Да, что с тобой, старик. Соберись уже».

У её дома захожу в цветочный салон и беру охапку белых роз.

«Не самых больших, но средних с большими бутонами, просто класс, а главное свежие и ароматные… Долго будут радовать её, да, и я, в том числе. Сегодня стопроцентно, дам ей то, чего хотим мы оба».

Выхожу из магазина в приподнятом настроении и полный предвкушения. Нужный подъезд замаячил на горизонте… и на тебе, менты. Пузан и дрищ. Сливаюсь со стеной в арке. Понимаю, что так только привлекаю их внимание, но что поделать, рефлекс. Перебежками от куста до дерева добираюсь до подъезда Милы. Хорошо, что около него никого нет. Ныряю за дверь и выдыхаю. Отряхиваюсь и поднимаюсь на второй этаж. Вот и заветная дверь.

«Дрожу, как осенний лист на ветру. Вдох-выдох, выдох-вдох… И мы опять играем в любимых…» – на автомате пронеслось в голове.

Нажимаю на звонок. Секундная заминка длиною в вечность… и вот, она стоит на пороге.

Я язык проглатываю. Завитые локоны обрамляют накрашенное лицо.