– Конечно! Я все прекрасно понимаю! – он притащил в комнату игрушечный велосипед и уселся на него, скрестив перед собой длинные худые ноги. – Вы, наверное, думаете, чей это велосипед и все эти игрушки, разбросанные по дому? – радостно спросил он, указывая на велосипед.
Естественно, мы даже не обратили внимания ни на какие игрушки, но с деланным интересом отозвались:
– О да! Так чьи же они?
– Моего сына! – гордо отозвался малолетний отец и заулыбался. – Ему сейчас три года! И он живет со своей матерью – мы с ней разошлись.
Конечно, сказать, что я удивилась, значит ничего не сказать: это дергающееся существо лет двадцати уже несет ответственность за другое живое существо. Подумать только! Он быстро достал откуда-то из-за пазухи небольшую цветную фотографию, на которой был изображен темноволосый карапуз. Мы поохали и поахали, втайне надеясь, что после этого Эдди скорее оставит нас одних, и мы сможем наконец расслабиться. Но он почему-то все не уходил, и тут до нас дошло, что он ждал своих денег. Ну, конечно же, так оно и оказалось, потому как он радостно закивал, как только Кирилл упомянул вопрос оплаты, и побежал искать бумажку с ручкой, чтобы написать для нас расписку.
Размашисто написав две строчки на клочке бумаги, он с довольным видом обменял ее на наши семьсот долларов. Потом рассказал нам, как ему живется в Канаде на пособие, так как очень сложно найти постоянную работу. Тогда я подумала, что живется ему не так уж и плохо, учитывая количество денег, которое он получает за сдачу своей жалкой комнатушки приезжим студентам-иностранцам.
Я помню ту самую ночь в красной комнате с черными шторами. Я даже решила снять коротенькое видео на свою старую камеру «Фуджи», которую привезла из России. Просматривая эту запись сейчас, спустя почти пять лет, я вижу по своим глазам, как подавлена я была в ту ночь. Мой голос на записи дрожал, а руки, попадая в объектив камеры, нервно подергивались. И видела, в каком состоянии находился Кирилл, его глаза выражали полнейший шок и странное оцепенение. Мы оба были подавлены, но никто из нас не мог в этом признаться, не мог произнести вслух то, о чем думал. Мы боялись еще больше расстроить друг друга, и вместо этого смеялись и шутили, думая, что только это сможет уберечь нас от надвигающейся реальности.
На следующий день мы встали пораньше (а по моим ощущениям – не спали вовсе) и решили пойти на разведку. Предыдущим вечером Эдди вовсю расхваливал свой мобильный телефон, который купил по контракту всего за двести долларов. Конечно же, пройдя половину Сент-Джонса без карт и какой-либо навигации, мы понимали, что телефон с картой и Интернетом нам просто необходим. К тому же, у Эдди не было компьютера, которым мы могли бы воспользоваться для поиска другого жилья.
На дворе стояла лютая зима с большим количеством снега. Было уже двадцать восьмое декабря, поэтому мы подумали, что праздники должны благополучно закончиться и все магазины наконец откроют. Завтракать было нечем, поэтому, надев на себя побольше теплой одежды, пуховики и сапоги, мы вышли на холодную, пустынную улицу. Сент-Джонс встретил нас серым небом с едва виднеющимся на нем солнцем: оно здесь толком не светило и не грело, ветер дул нещадно и, несмотря на холод, дорожки отзывались хлюпающим звуком, который изредка сменяло легкое похрустывание соли и реагента, которыми здесь посыпают дороги. Решив направиться прямиком в торговый центр, где Эдди купил свой хваленый телефон с Интернетом, мы побрели на автобусную остановку в указанном им направлении. По дороге нам попался продовольственный магазин с горящей красным цветом вывеской «Открыто».
