– Пока информации недостаточно, но уже сегодня мы знаем, что Малышев служил в войсках специального назначения и проходил курсы диверсантов. Добавьте к этому его владение восточными единоборствами, опыт плена, и становится ясно, почему ему удается так долго бегать от нас.
– Что насчет зоны?
– Именно этот период сейчас изучает особый отдел. Без запросов в регионы в таком деле не обойтись, а это быстро не сделаешь. Пока известно, что уже в госпитале, после плена, парень убил советского офицера. За это и получил срок. Довольно солидный – пятнадцать лет. Отсидел все сполна и освободился относительно недавно. Наверняка там имеется масса занятных подробностей, но одна из них известна уже сейчас… Славе удалось наткнуться на историю болезни этого парня.
– У него что, не все дома?
– Не совсем так. Во всяком случае, ненормальность его носит иной характер… – Кнут снова запнулся. – Майский считает, что этот парень, действительно, особенный. Дело в том, что согласно медицинским заключениям Малышев – гиперкинетик.
– Что?
И снова Кнут пожалел о том, что затронул скользкую тему. С этого самого места начиналась полная ахинея и мистика, о чем, вероятно, не стоило и заикаться.
– Я не специалист, но, по словам Майского, гиперкинезия – это серьезное заболевание. Обычно проявляется, как последствие головных травм. Сами же гиперкинетики – это люди с ускоренным течением времени.
– Что, что?
Кнут снова пожал плечами.
– Именно такая трактовка встретилась нам в словаре. У гиперкинетиков все протекает быстрее – метаболизм, скорость передвижения, отдых. Чаще это встречается у детей, у взрослых – крайне редко. С чем связан подобный феномен, медицине пока неизвестно. Какая-то серьезная патология мозга. У Малышева это, судя по всему, связано с детской травмой. Давний электрошок. Это тоже всего лишь предположение, но если принять версию гиперкинезии, то многое встает на свои места. Во всяком случае, становятся объяснимы его скоростные качества и умение биться. Специалист, с которым беседовал Майский, допускает, что в связи с этой чертовой гиперкинезией, рана Малышева может подвергнуться ремиссии значительно быстрее.
Бессонов приподнял голову, и Кнут поспешил свернуть со скользкой тропки:
– Тем не менее, мы продолжаем следить за его коллегами, обшариваем десятки адресов, беседуем с людьми. Может, он и особенный, но однажды мы его все равно возьмем…
Птичья стая вновь плотно облепила хлебное место, среди голубиных хвостов замелькала и парочка ворон. Город смешал несмешиваемое, и отступающая природа молчаливо признавала собственное фиаско.
– Дай мне ствол. – Не спуская прищуренного взора с птиц, Бессонов протянул руку ладонью вверх.
Кнут непонимающе дернулся было к столу, но Бессонов нетерпеливо распахнул пальцы.
– Я говорю о настоящем стволе! У тебя всегда с собой, я знаю.
– Мы в черте города, – напомнил Кнут, однако «Стечкин» из кобуры все же вынул. Ясно было, что на «черту города» Бессонову глубоко плевать. Тяжелый пистолет перекочевал из одной руки в другую.
– Патрон в патроннике, только снять с предохранителя. – Предупредил Кнут. – После пневматики отдача будет сильной.
Бессонов, казалось, не услышал его. Продолжая глядеть на галдящую стайку, хищно передернул затвор, услав вертлявый патрон в траву. А в следующий миг, переключив флажок на автоматический огонь, хозяин обхватил рукоять двумя руками и ударил одной длинной очередью по птицам. Грохот всколыхнул воздух, и боковым зрением Кнут заметил, как из-за деревьев обеспокоено выскользнула плечистая тень. Наверняка, Анжело. Да и другие охранники переполошатся. Ну, да им не привыкать. Хозяин на то и хозяин, чтобы чудить и безобразничать.
