Отказавшись от костылей, я обнаружила, что теперь хожу прихрамывая: правая нога атрофировалась и стала на несколько сантиметров короче левой. Каждый шаг сопровождался болью. И все же я продолжала работать с клиентами – вовсе не потому, что была такой решительной и стойкой, а просто потому, что мои финансовые обязательства, равно как и мои дети, требовали постоянного внимания.
В этот период мысли о детях не покидали меня ни на минуту. Я видела, что мне некому было бы их передать в случае моей кончины. Брак с Блейком ни в коей мере не являлся примером истинного партнерства между супругами, на него рассчитывать я не могла. Дети в основном проводили время в своих комнатах и с Блейком не общались. Куда им деваться? Мысль о том, что их растили бы родственники или даже их собственный отец, больной и прикованный к инвалидному креслу, была для меня невыносима. Именно эти мысли дали мне силы выжить. Сдаться и умереть, оставить детей одних? Нет, это было невозможно. Еще я очень привязалась к своему кабинету. Он тоже был моим детищем, моим созданием, отказаться от него я не могла.
И все же, сколько бы я себе ни помогала разными средствами, болезнь не отступала. Иной раз я в самом деле думала, что уже умираю. Но каждый раз я говорила себе: «Я не могу умереть, ведь я еще не встретила своего мужчину из Монтаны».
Боли, которые я испытывала постоянно, мешали расслабиться, мешали спать; даже когда мне удавалось отдохнуть, это был поверхностный отдых. Я часто мечтала о том, как бегу со стаей волков где-то в горах, в поисках своего мужчины из Монтаны. Мне почему-то казалось, что мой избранник находится где-то там, где живут волки, мне хотелось дать ему знать, что я делаю все возможное, чтобы войти с ним в контакт. Жаль, если мне придется умереть, так и не встретив его. Я все время видела его в снах – на тракторе или за рулем старенького пикапа.
Воображая себя бегущей вместе с волками, я ощущала, что боль уменьшалась. Я видела, как, паря, направляюсь далеко в леса, снова и снова следуя за волчьей стаей, бегущей высоко в горах. Сначала я видела, как я бежала с волками в человеческом облике, нагая, но однажды, проходя процедуру очищения в сауне, я была настолько обессилена, что перешла в глубокий гипнотический сон, во время которого увидела, как я вхожу внутрь альфа-самки и теперь бегу, составив с ней одно целое. Находясь внутри ее благодатного тела, я не чувствовала никакой боли, и это принесло мне отдохновение. Эта практика стала для меня привычной.
Когда стая волков проходила по территории, где, как я чувствовала, находился мужчина из Монтаны, я пыталась использовать их энергию, чтобы выстроить мост к его снам, но между нами все время возникал какой-то барьер. Я не могла попасть в его сны, хотя я могла чувствовать сны его маленького сына. Поэтому я пыталась проникнуть в его сны, чтобы побудить его передать отцу сообщение о том, что я нахожусь на пути к нему. Но всякий раз, когда я заговаривала с ним в облике волчицы, ребенок пугался. Я чувствовала, что дальше продолжать не стоит, и удалялась.
Однажды ночью, когда я снова неслась вместе с волчьей стаей, мою волчицу ранили в бедро. Несмотря на сильнейшую боль, ей удалось скрыться. Альфа-самец – черный волк, которого я успела хорошо узнать, – был убит. Спустя два дня я прочла в газетах, что неподалеку от парка Йеллоустон были подстрелены два волка, подбиравшиеся к фермерским животным. Черного самца убили, а самку ранили в бедро. Все это мне показалось странным. Но еще более странным было то, что в тот момент боль в бедре была такой сильной, что следующие несколько дней я даже не могла передвигаться.
