Энергичными движениями Гагуля расширял своё танцевальное пространство, сгоняя тем самым друзей Аждара с танцевальной площадки.
Гости оторвались от еды и уставились на новоявленного танцора.
А Гагуля порхал как бабочка, перелетая с одного места на другое, демонстрируя свои танцевальные способности каждому столу в отдельности.
– Надир! – Аждар подозвал друга. – Это что за придурок здесь распрыгался? Кто он? Он говорит, что он твой друг детства.
– Мой?! – удивлённо затянул жених. – Я его знать не знаю!
– Говорит, что вы односельчане.
Аждар пригляделся к порхающему «другу» и сказал:
– Что-то я не припомню у нас в селе такого «фрукта».
– А может быть, это родственник Нисы? – сообразил Надир.
– Слышишь, гёзель![5] – теперь уже локоть жениха грубо коснулся Нисы. – Это, случайно, не ваш родственник?
– У нас в роду ещё танцоров не было, – ломаясь, ответила невеста.
– А ну, брат Надир, сходи и проверь по списку гостей, кто он? Я полагаю, что он простой халявщик, пожрать пришёл со стороны.
Надир быстро вернулся обратно с вестью.
– Проверил! Точно, к тебе пришёл, и зовут его Гагуля. А знаешь, парень тебе сто баксов подарил, и никакой он не халявщик.
Аждар задумался, но Надир его опередил:
– Хочешь, подзову этого плясуна, и спросим, откуда он и кто его пригласил?
– Не надо, не тронь его, пусть пляшет. Как в народе говорят: не буди спящих. Главное, он за место заплатил, а то смотри, сколько свободных мест осталось. Собаки! Многие не пришли!
– А он молодец, смотри, как зажигает, даже бабки в круг вошли танцевать.
«Гайтагы» сменило «Дженги», «Газахы» сменило «Ханчобаны». Неугомонный Гагуля теребил музыкантов и заставил скучать тамаду. А при исполнении знаменитой «Лезгинки» туфли на шпильках в мгновение ока слетали с ног молодых девиц. Каждая девушка в отдельности пыталась состязаться с прытким Гагулей в умении танцевать этот кавказский танец. Он переигрывал каждую, оставляя на память свои многозначительные подмигивания.
– Аждар, сынок, кто этот «живчик»? – взволнованно спросил подошедший к сыну отец жениха Мирза.
– Всем скажи, что он мой гость, – тихо на ухо прошептал сын отцу. – А если честно, я не знаю, кто он. Но за своё присутствие здесь он заплатил.
– Сколько?
– Сто баксов.
– А то Ризван спрашивает меня, кто это. Многие наши ему сказали, что не знают.
– А ему то что до него? – грубо отозвался Аждар о своём будущем тесте.
– Как что? Ты же знаешь, он скупердяй, лишнюю халявную денежку не упустит. Ты этого проходимца знаешь лучше меня.
– Ничего, отец, после свадьбы я ему покажу, что свой нос в чужие дела не надо совать.
«Яллы» была в самом разгаре, когда тамада прервал танец, якобы кому-то из престарелых родственниц невесты от танца стало плохо. И в полушутливой форме завистливый тамада сделал Гагуле замечание, что, мол, он, Гагуля, утомил как молодёжь, так и старшее поколение присутствующих гостей.
Страсти улеглись, и тамада возобновил свою программу. Он стал читать лирические стихи.
Гагуля в первый раз за весь вечер сел, чтобы передохнуть. Налил себе минеральной, но не тут-то было, к нему подсел Мирза и начал:
– Ай да молодец! Ай да земляк! Дай я тебя поцелую!
Два смачных поцелуя покрыли обе щеки Гагули.
– Как ты хорошо танцуешь! Кто тебя научил так хорошо танцевать? Не отец, случайно?
– Нет, не отец. Я, аксакал, профессиональный танцор, – горделиво ответил парень.
– Молодец! И ещё раз молодец! Как ты говоришь, звали твоего отца? – хитро сузив глаза, спросил Мирза.
