–Хочешь пересесть поближе к сцене? – предложил он.
–Чтобы слушать это? – Валери посмотрела на пианиста, перелистывающего ноты. – Нет уж.
Александр усмехнулся. Людей в помещении становилось все больше, и шума, следовательно, тоже. Послышалась болтовня компании за соседним столиком. Девушка с цветком в волосах присоединилась к ожидавшим ее друзьям и сказала:
–Чего приуныли? Хотите потанцевать под рок-н-ролл?
В контексте жизни их городка это была даже неплохая шутка. Далеко не всем было известно, что рок-н-ролл как музыкальное течение не был создан в конце пятидесятых четырьмя группами исполнителей в восточной Англии, а был своеобразным госзаказом Республики, которая хотела любыми путями отвлечь внимание англичан от их бедности. Заводные мелодии, сентиментальные тексты, частый выпуск новой продукции, постоянные концерты – люди клюнули и стали меньше заботиться о собственном благополучии, они визжали на выступлениях популярных артистов, в то время как рушились крыши их домов. После расселения агломерации Ливерпуль-Лондон большинство людей осели в провинции, и там каждый год появлялись новые музыкальные коллективы, которые пытались пробиться, выступая в клубах от Лайма до Нового Дюссельдорфа, даже в Линдо они заезжали. Чаще всего либо их просто никто не замечал, либо посетители жаловались на плохой звук, и ребят выбрасывали играть на улицу, где шляпы для сбора денег всегда пустовали. Горожанам не была интересна их музыка, они приезжали и уезжали, но никто не понимал, кому и зачем это вообще нужно. Поэтому в их местности выражение «танцевать под рок-н-ролл» приобрело значение «тухнуть от скуки».
Люди переходили из главного зала в малый, стучали каблуками, болтали без умолку, звали официантов, ударяя вилкой по бокалу. Все создавали шум, заряжали воздух лишним движением. Валери задавалась вопросом, что все они там делали, почему находились в одно и то же время в одном месте. Ей казалось, что женщины и мужчины – все были на одно лицо, и все похожи на стареющих финансистов из прокуренных кварталов Линдо, которых ее отец приглашал на обеды и которые пялились на нее вечерами напролет. Ощущение, будто кусок шестьдесят третьего пролез в эту комнату и обосновался здесь. Но стоило ей моргнуть, и она поняла, что это совершенно другое время, и жизнь изменилась. Наверное.
Официант принес заказ, и Александр взял у него бутылку вина. Звон стекла привлек ее внимание. А она уже успела забыть, что пришла не одна.
–Могу я задать вопрос? – прервала она молчание.
–Конечно.
–В пятницу ваш отец много говорил, а вы почти все время молчали. Это что, такая стратегия? Или вам было настолько скучно? Знаешь, если с ними вам было неинтересно, вы могли поговорить, к примеру, со мной. Ну, или хотя бы с зеркалом, с картиной. Торшер так вообще мечтал о беседе.
–Так заметно, что я предпочитаю людям мебель? – он улыбнулся.
–Просто хочу сказать, что я не зануда. Могу переволноваться, но это бывает со всеми. И, если честно, я сразу заметила, что вы в ссоре. Поэтому она сегодня не придет?
–У нашей ссоры, если можно так сказать, большой стаж, – Александр стряхнул пепел с сигареты. – Так получилось, что мы мало в чем сходимся. Ну, менять характер уже поздно.
–Но работать над ним никогда не поздно, – Валери попробовала вино, и оно было отменным.
–Это верно. Но даже умение работать над собой не удерживает нас от того, чтобы совсем испортиться, – так говорила моя мать.
