— Ну, идем? — подхватывает меня под локоток Сергей Эдуардович. Я совсем забыла, что он обещал меня подвезти, а я вместо того, чтобы придумать причину, почему не хочу ехать с ним, стояла тут и рассматривала Бессонова.
Вот что со мной не так? Не билась вроде головой, когда падала со скутера!
Бессонов при появлении доктора и его немного фамильярном обращении напрягается. Такое ощущение, что в воздухе стало слишком много озона, так бывает перед грозой. Губы Бессонова вытягиваются жесткой линией, взгляд, как у хищника перед нападением, но при этом на его лице играет ухмылка, от которой по телу проходится озноб, оставляя на коже ледяную острую крошку.
— Сергей Эдуардович, спасибо за предложение подвезти, но не нужно…
— Камилла, даже слушать ничего не буду, — не дослушав, начинает он: — Тебе нужно поберечь ногу, — обольстительно улыбнувшись. Наверняка это отработанный ход. После таких улыбок девушки бывают готовы на все, но на меня эти приемы не действуют. Я росла в обществе красивых мужчин, я видела, как на их манипуляции реагировали девушки, изучила все повадки и еще в подростковом возрасте дала себе слово не быть такой идиоткой. Так и вертится на языке: «Сергей Эдуардович, не старайтесь, на меня ваши улыбочки не действуют, вы только зря тратите со мной время». В это время доктор продолжает меня обольщать, не замечая приближающегося Бессонова: — Мне будет приятно провести в твоем обществе несколько лишних минут.
— Добрый вечер, — останавливается прямо напротив нас Лева. От его голоса волоски на руках поднимаются. Ничего «доброго» в его тоне нет.
— Добрый. Мы знакомы? — сузив глаза, будто это поможет скорее понять, кто перед ним стоит.
— Нет, — холодно отвечает Бессонов, но тут же добавляет: — Руку убери, — указывает взглядом.
Сергей под действием этого взгляда отпускает мой локоть. Во мне вскипает злость на Леву. Так себя ведет папа. Он способен одним взглядом поставить человека в неловкую ситуацию. Мои одноклассники, да и не только одноклассники, только при одном появлении папы начинали вести себя так, словно всю жизнь были послушными образцовыми детьми. Папу я люблю и уважаю, а Бессонову я не давала права себя так вести. С другой стороны, я не хочу осложнений на работе, поэтому где-то очень глубоко в душе благодарна Леве за то, что он избавит меня от навязчивого внимания Сергея Эдуардовича.
— Камилла, иди в машину, — тон Левы смягчается, когда он обращается ко мне, но это не гасит тот пожар ярости, который он разжег своим поведением.
— Извини, — стараясь держать лицо, произносит Сергей Эдуардович.
Они практически одного роста, Лева сантиметров на пять выше. Доктор не уступает ему в комплекции, хотя у него не такие широкие плечи. Мне кажется, он даже весит килограмм на десять больше Бессонова, но отступает, потому что чувствует более сильного противника.
— Я просто предложил подвезти Камиллу, я давно знаком с ее семьей… — начинает оправдываться, но тут же спотыкается, чем вызывает усмешку на губах Левы.
Он смотрит на доктора, словно на таракана. А перед тараканами Бессонов объясняться не станет. Конечно, отношения Сергея с моей семьей сложно назвать «приятельскими», в то время как Лева в нашем доме – все равно что очень близкий родственник. Я вообще в детстве всех друзей отца считала дядями, а их детей – своими братьями и сестрами.
— Сергей Эдуардович, Лева – старший брат Кирилла Бессонова, — одной этой фразой я оправдываю и объясняю поведение Левы. Ловлю на себе взгляд Бессонова, но мне некогда угадывать, что он означает.
