— На сколько сочтёшь нужным.
— М-м-м… даже так? Хочешь стать моей постоянной любовницей?
Давид отложил шарф и упёрся рукой в подбородок, словно не зная, что же с ней такой делать, с этой Александрой Квятковской.
— Если ты этого хочешь, — ответила она спокойно, даже с заметной, хоть и ненастоящей весёлостью, — я готова.
— Разве это не должен решать я? — остудил Давид её легкомысленный настрой ледяным тоном. — Выбрать, оценить. Твоя задача — меня заинтересовать, даже если ты пришла всего лишь вымолить прощение брату, которого, по-хорошему, тебе давно пора послать подальше.
— Родных не выбирают. В каждой семье есть сложности, — вспыхнула она.
— Справедливо. Не пойму только, почему я должен вникать в сложности вашей семьи. У твоего брата был шанс всё исправить. И у твоего отца был. Но они предпочли отправить ко мне тебя.
— Шанс? — замерла она. — О чём ты говоришь?
— Я говорю об извинениях, Александра. Самых банальных извинениях. Ты тоже могла бы начать с них, а не с того, что ты здесь по просьбе отца в качестве компенсации.
Она опустила голову. Гордыня, свойственная Квятковским, была ей явно знакома. И принцип: извиниться — значит признать вину наверняка привили с детства.
«Не верь, не бойся, не проси» — тюремную поговорку, говорят, ставшую известной благодаря книгам Солженицына и Шаламова, любил повторять отец Давида. В детстве для него это звучало как «Не плачь, не бойся, не прости». Но звучало так частно, что Давид усвоил на всю оставшуюся.
— Ты напрасно решила пожертвовать собой, — ответил Давид, когда Алекс на него посмотрела.
— Я ничем не жертвую, Давид, — разозлилась она. — И не буду строить из себя мученицу.
— Детка, ты пришла предложить себя, но даже не знаешь как, — он взмахнул руками и презрительно скривился. — В погребе среди бутылок у тебя и то получилось лучше. Давай, я подскажу, — кивнул он. — Изобрази страсть, неодолимое влечение. Льсти мне, развлекай, восторгайся, весели, ублажай мои взгляд и слух. Не стой каменным истуканом, — Давид сделал жест рукой, предлагая ей начать.
— Я тебе не клоун, — упрямо мотнула головой Алекс.
— Оу, гнев, — хмыкнул Давид. — Не совсем то, что нужно, но уже хоть что-то. Я заинтригован.
Она сглотнула, словно хотела ему ответить, но передумала. Стиснула зубы.
— Ты ведь пришла выплатить долг, — напомнил он назидательным тоном. — Большой долг. А что, по-твоему, должна делать любовница?
— Ты не женат, — отрезала она. — Слово, обозначающее сексуальную партнёршу вне брачного союза и отношения на стороне, здесь неуместно.
— Даже так? — приподнял он бровь. — Ты предпочитаешь другое? И какое же? Деловое партнёрство? Или, может, назовём это отношениями?
— Пусть будут деловые отношения, — сбавила она обороты.
— Прекрасно, — скрестил руки на груди Давид. — Тогда начнём с условий наших деловых отношений, чтобы избежать недоразумений. Основное: твоё тело должно быть доступно мне всегда, когда я этого хочу. Я же правильно понял предмет обсуждения?
Она кашлянула, словно поперхнулась или у неё перехватило горло.
— Ты имеешь в виду интимную близость?
— О, дорогая, — Давид позволил себе смешок, увидев её лицо. — Я имею в виду намного больше, чем секс. Это тело должно сопровождать меня в поездках и на мероприятиях. Должно уметь вести светские разговоры, давать остроумные ответы, кокетничать и очаровывать моих деловых партнёров. В общем, делать всё то, чего большинство мужчин не умеет. Но на твоём месте, я бы всё же сосредоточился на сексе, — нарочито оценив её с ног до головы, усмехнулся Давид в ответ на её тоскливый взгляд. — Только учти, я и в этом довольно искушён.
