Она сжала его руку. Сильно.
Но в голове всплывали слова Марка:
«Ты хоть раз была собой?..»
Тем временем Марк сидел в машине. Отец снова звонил. Он не отвечал. В бардачке – письмо от матери. Старое. Он читал его раз в год.
Сегодня – второй.
«Сын, ты живой. В этом мире много лжи, но твоя правда – внутри. Если ты будешь искать любовь – найди ту, которая не сломает тебя, а соберёт. Даже если для этого тебе придётся потеряться. Не делай моих ошибок»
Он закрыл глаза.
Он уже терялся.
В ней.
Глава 7
Выходные пролетели, как всегда – слишком быстро и слишком тихо. Казалось, только вчера она закрывала за собой дверь в пятницу вечером, сбрасывая с плеч тревоги и расписание. А уже – понедельник. Будильник снова звенит раньше, чем организм готов к реальности. Снова кофе наспех, холодный пол под ногами и пальто, которое почему-то всегда теряется в шкафу именно утром.
Погода подыгрывала настроению: не дождь, не солнце – что-то серое, невнятное, как фон, написанный левой рукой. Небо – мутное, будто кто-то разлил молоко по стеклу. Ветер – не холодный, но липкий, цепляющийся за волосы и капюшон. Всё будто сдерживало дыхание, не торопясь начинать неделю.
Утренний город шумел – не радостно, а по инерции. Люди шли быстро, в наушниках, с усталыми лицами, с привычными маршрутами. Никто не улыбался. И никто не удивлялся – это же понедельник.
В лицее пахло бумагой, мятой тканью и парфюмом, который кто-то явно переборщил с утра. В раздевалке – ворчание, зевота, запоздалые «ты сделала домашку?», кто-то сбивался в кучу у зеркала, кто-то пытался зарядить телефон прямо у входа. Весь день был в этом: суета без смысла, шум без цели, разговоры, которые сливались в фоновый гул.
В школьном чате «Elite 11» появилось видео. Монтаж. Алина – будто бы в компании с каким-то взрослым мужчиной, с двусмысленным голосом за кадром. Слова, вырванные из контекста. Заставка: “Твоя школьница. Твоя проблема.”
Подпись: “Соколова. Версаль не прощает.”
По классам уже шли скрины. Кто-то ржал. Кто-то отводил глаза. Кто-то снимал в сторис «реакции».
Алина вошла в школу, как в клетку со львами. У неё не дрожала спина. Но руки – сжимались до боли.
Она дошла до своего шкафчика. На нём было нарисовано краской:
“Проститутка.”
Кирилл был рядом через секунду. Он снял куртку, закрыл надпись.
– Пошли отсюда.
– Нет, – ответила она. – Я пришла – значит, я останусь.
Она вошла в класс. Села на своё место. Все замолкли.
– Молчи, молчи, – прошептала Лера сзади. – Упадёшь громче.
На учительском собрании обсуждали только одно: «девочку из провинции».
– Родители Марка Воронцова требуют отчисления, – сказала завуч. – Скандал может ударить по спонсорам.
– Но это видео – фейк, – вставил молодой учитель. – Это можно доказать.
– Мы не можем рисковать репутацией, – сухо ответили. – Возможно, перевести её в другую школу.
Тем временем Марк ворвался в кабинет отца.
– Это твоих рук дело? Скажи это ты сделал?
– Я защищаю твоё будущее.
– Нет. Ты просто травишь тех, кто тебе не подчиняется.
– Эта девочка – катастрофа. Ты не видишь? Она навредит тебе.
– Она – единственная, кто не боится смотреть мне в глаза. А ты боишься даже сам на себя посмотреть.
Отец встал. Его лицо потемнело.
– В этом мире, Марк, побеждают не те, кто прав. А те, кто умнее.
– Тогда я выберу быть настоящим. Даже если проиграю.
Марк вышел, хлопнув дверью. Впервые не для шоу, а из ярости.
На перемене он нашёл Алину в библиотеке. Она сидела между стеллажей, закрыв лицо книгой. Не плакала. Но глаза были стеклянные.
