– Да? А я и не знала, что слова "идиотка", "продажная девка" и "мелочная шваль" теперь считаются комплиментами, – ответила грустно рассмеявшись. – А твой брат, и впрямь ко мне хорошо относиться. Знаешь, как руки заломил… даже вздохнуть больно было.
Лицо Егора мгновенно вытянулось, а по его замершим глазам было видно, что поведение Тима он не одобряет ни капельки. Но с каких интересно пор, Егор Тристанович стал моим защитником?
Стоп! А что он тут делает?
– Вижу ты больше не злишься на Тимура, – хмыкнула я, отворачиваясь к окну. А за ним сейчас на город стремительно опускались сумерки, наполняя округу мерцанием множества огоньков в домах.
– Не то чтобы я его полностью простил… – протянул парень загадочным тоном. – Да только, глядя, как он мучается от собственного промаха, мне стало его искренне жаль.
– А если я спрошу, в чём была причина вашей ссоры, ты ответишь? – не то чтобы я надеялась на неожиданную откровенность, но… всё-таки обстановка в комнате была сейчас довольно доверительной.
– Нет, – бросил Егор, сдержано улыбнувшись.
Что ж… его ответ оказался очень даже содержательным, и спрашивать ещё что-либо было бы просто глупо. Да и вообще, чего он явился?
– Ты пришёл узнать, не добил ли меня Тим? – с грустной усмешкой спросила я. Кстати, беседа с моим бывшим директором, напомнила мне, кто я есть, и что меня не так-то просто растоптать. И теперь, из размазни, которой была всего пару минут назад, я снова превратилась в Рину, которая никому не позволит вытирать об себя ноги.
– Если четно, меня попросили позвать тебя к столу, – отозвался он, смущённо улыбнувшись. – Но ты показалась мне такой расстроенной.
– Забудь, что видел, – проговорила, поднимаясь с кровати. – И скажи им, что я буду через минуту.
Видя разительную перемену в моём поведении, этот парламентёр лишь усмехнулся и, не говоря больше ни слова, скрылся за дверью.
Умывшись и быстро приведя себя в порядок, я хищно улыбнулась своему отражению. Вот теперь это снова я. Такая, какой меня уважали враги и ненавидели друзья. В том амплуа, в котором не страшно идти по жизни. Этакий ледокол, которому всё нипочём. И плевать мне на Тима и на его заскоки. И на Егора плевать! И так стала слишком слабенькой… добренькой. И до чего это меня довело? Сколько ещё нервных срывов должно произойти, чтобы я поняла свою ошибку?
Как там говориться? "Лучше быть счастливой сволочью, чем благородной неудачницей"? Значит, я и буду сволочью. И мне пофиг, что по этому поводу будут думать другие!
Вот с такими мыслями я и покинула собственную спальню и вошла в гостиную, где к моему удивлению было не так уж и много народа. Толик медленно перебирал струны своей новой гитары, открыто наслаждаясь её звучанием. Оксана и Феликс сидели рядом, внимательно наблюдали за его действиями, и о чём-то беседовали. На диване с другого конца стола восседали братья Орловы и тоже что-то обсуждали в полголоса. Мысленно фыркнув, я поспешила отвести от них взгляд, и тут же уставилась, на незнакомую мне семейную пару.
Судя по всему, эти люди были ровесниками Толика. Светловолосый мужчина задумчиво наблюдал за тем, как мой папочка управляется со своей новой игрушкой, а его спутница, прикрыв глаза, лежала на плече супруга. И тут, будто почувствовав мой взгляд, мужчина повернулся, заставив меня ошарашено замереть на месте.
– Дядя Стен? – в этот момент моя внутренняя «стерва» была снесена с пьедестала накатившими воспоминаниями, и я как маленькая девочка, уставилась на любимого персонажа собственной юности.
