Широкая ладонь тейна скользнула по лаковой поверхности ножен, и мой взгляд проследил за этим движением.
– Я дам тебе решение, человек, – раздался мужской голос: – Ваш вид будет уничтожен.
Я остолбенела – очень мило поболтали, черт. Сняв наушник, я потерла пальцами глаза. Захотелось лечь на холодный пол и просто лежать.
– Могу узнать, почему? – мой вопрос просипел напряженным волнением. – Это какая-то принципиальная позиция?
Губы деррианца тронула легкая усмешка, но взгляд остался холодным. И презрительно-надменным.
– Человечество не представляет ценности, – ответил он, – Не вижу смысла оставлять жизнь тем, кто все-равно ее потеряет. Это мое решение, и оно останется неизменным.
– Ваше решение? – глухо повторила я.
– Голоса Совета разделились. Мой стал решающим.
Я снова потерла шею, чувствуя, что сердце бомбит в груди со скоростью отбойного молотка. Для чего Авор потребовал подарить меня этому бессердечному деррианскому ублюдку? Что за игру они затеяли?
– Что я должна сделать, чтобы вы передумали? – сорвалось с моих губ.
Эрдан Рейрак редко смотрел кому-то в глаза, потому что глаза его подданных были всегда стыдливо опущены долу. Он никогда не утруждал себя пустыми разговорами, не снисходил до объяснений и не нуждался в посторонних. Одиночество было его вечным спутником, в котором он находил упоение и единство с самим собой. В его душе всегда был сумрачный холод, но, когда земная девчонка села в кресло напротив него, что-то затрепетало изнутри и разлилось горячим жидким металлом.
– Что я должна сделать, чтобы вы передумали? – у нее был приятный, мелодичный голос, в котором, между тем, отчетливо звучало упрямство.
Этот вопрос – гребаная провокация. Что эта девчонка должна сделать? Может, не смотреть в его глаза, для начала? Или перестать вести себя вызывающе?
Его взгляд скользнул по ее телу. Ничего не было скрыто: ни ее стройные длинные ноги, обтянутые тканью комбинезона, ни узкая талия, ни миниатюрная грудь, ни изящные запястья и щиколотки. Ее собранные в небрежный хвост темно-каштановые волосы отливали красным, кожа была чистой и белой, а губы, которые она распахивала, делая глотки живительного кислорода, казались маленькими и пухлыми. Разумеется, эта слабая, беспомощная и хрупкая особь, в отличие от сильных, выносливых и крепких деррианских женщин, создана для удовольствия. Для мужчины. Природой она устроена так, чтобы ублажать. Люди недалеко ушли от животных в этом вопросе.
Если провести по ее шелковистой коже ладонью, это наверняка окажется приятным. Легкое раздражение заставило Эрдана искривить губы, ведь без перчаток он не брал ничего, кроме своего меча.
Похоть – это порок, калечащий души. Каждый уязвленный пороком деррианец – позор для тейна. Для системы. В людях слишком много того, против чего Эрдан боролся. Они словно зараза.
– Кто ты такая, чтобы я изменил свое решение? – равнодушно спросил он.
Девушка защелкала клавишами.
Любопытно, какие узкие у нее ладони и маленькие пальцы. А какие хрупкие плечи и тонкие ключицы. Острый подбородок так мал, что хочется приподнять его и заглянуть в светло-карие глаза, наполненные решимостью.
Эрдану не приходилось видеть, чтобы женщины смотрели так, как она. На него, тем более. Это разжигало в нем что-то нехорошее. Что-то похожее на… желание подчинить, показать жалкой землянке ее место, потому что своим вызывающим поведением она претендовала на то, чтобы подчинять мужчин, всех без исключения.
