Тогда… чего тут думать? И мне даже неинтересно, откуда Ларс знает о Клубе так много.
Выслушав, он кивнул:
– Ложись спать в моей комнате. Я схожу в прачечную, надо твои вещи постирать. Ну, и мои тоже.
Стиральные машины в таких домах не предусматривались. Для нужд жильцов в подвале оборудовались прачечные, где за символическую плату можно было постирать и посушить белье.
Белье! Я покраснела:
– Может, я сама? Ночь же, глядишь, никто и не узнает?
– В таком виде? – Ларс окинул меня скептическим взглядом, прерывисто вздохнул и отвернулся: – Нет уж! Тем более что ночной тариф дешевле и там полно народу.
Оставалось только молча смотреть, как он сгребает в корзину мою одежду.
– Это на бережной? – ткнул пальцем в лифчик.
Наверное, после того как я позировала только в белье, а потом устроила невесть что в подвале, стесняться было глупо. И я молча кивнула, подтверждая.
– Ложись спать, вернусь поздно – надо насчет Клуба договориться.
Спрашивать ни о чем не стала. Послушно скользнула под одеяло и закрыла глаза.
Кровать. Чистое белье. Душ. Сытный ужин. Много ли человеку надо, чтобы почувствовать себя счастливым?
Много. Потому что главное – чтобы близкие оставались рядом.
Я закрыла глаза в надежде, что засну и не буду думать. В этот раз усталость оказалась союзником: она позволила отключиться прежде, чем пришли воспоминания.
Проснулась от настойчивого писка будильника. И чуть не завизжала, услышав невнятное бормотание.
На полу, на самовязанном коврике спал Ларс. Подмял под себя подушку, укутался в плед, спасаясь от утренней прохлады, и сладко сопел. Зуммер заставил его выругаться и перевернуться на другой бок.
– Ларс, – позвала я, а когда не услышала ответа, дотянулась и потрясла за плечо: – Ларс!
Он подскочил, дико оглядываясь по сторонам:
– Что? Облава?
И успокоился, увидев меня, сжавшуюся на кровати.
– Что такое? Что-то случилось? А, будильник… Вставай, нужно слинять до прихода родителей.
Я понимала такую спешку. Но отказаться от душа не смогла – за эти дни научилась ценить возможность помыться. Тем более что шла на собеседование. Наверняка попросят раздеться!
От волнения меня потряхивало, не спасала даже горячая вода.
Из ступора вывел настойчивый стук в дверь:
– Ты там не утонула?
– Иду! – выключила воду и завернулась в полотенце. На тумбочке лежала чистая одежда.
При мысли, что Ларс стирал мое белье, пусть и в машинке, стало не по себе. Вчера я стыдилась куда меньше! Но, наверное, от этого чувства придется избавляться. В Клубе оно может только помешать.
– Давай скорей! – на столе уже ждал омлет из сублимата. Специи и парочка поджаренных помидорок делали его вполне съедобным. Вот бы такое в Логово! Но хорошие сублимированные продукты стоили дороже лапши, которую почему-то называли бич-пакетами. Тайна названия терялась в веках, но прикипело оно намертво.
– Давай-ка я тебя загримирую, – Ларс со вздохом кинул взгляд на часы. – Не хочется пешком тащиться. Далеко и долго, а мне еще на работу.
Я подчинилась. Хоть какое-то время не решать самой!
А Ларс принес коробку из-под обуви, полную всяких теней, пудры, карандашей для век…
– Я, конечно, не визажист, так что… что получится.
Получилось великолепно! Из зеркала смотрела молодая женщина, лет на пять старше меня настоящей, причем Ларс не накладывал ни тональник, ни пудру. Просто нанес где-то линию, где-то мазок… Он не наносил макияж – рисовал, используя вместо холста лицо.
