— А какой должна быть пойманная жер-р-ртва? — лениво поинтересовалась пантера.
— Ты права, моя красавица, — вздохнул я. — Все же в ту ночь воровка ощущала себя хозяйкой положения, а сегодня, оказавшись в лапах хищника, вела себя затравленно. Наверное, сеймун ее запугивал.
— Пр-родолжим? — облизнулась Анахель.
— Конечно, — с предвкушением протянул я. — Мне нравится эта игра. Давно я так не веселился… — Улыбка растаяла. — Вот только что будем делать, если воровка не обладает нужной мне информацией, а пергамент подкинула потому, что знала о моих поисках?
— Все р-равно она опасна, — оскалилась пантера.
— Это как посмотреть, моя дорогая, — возразил я и повернул голову к окну, небо за которым приняло темно-голубой оттенок. Вздохнув, рывком поднялся. — Вечереет. Пора навестить мою «невесту», тебе не кажется?
Анахель задышала чаще и, высунув розовый язык, с надеждой сверкнула синими глазами.
— Только, — я погрозил пальцем, — не обижай наших гостей. Договорились?
Хищная кошка обиженно отвернулась, а я рассмеялся и неторопливо направился к двери:
— Карзак!
— Слушаю, ваше высочество, — материализовался передо мной камердинер.
— Веди к девушке.
Миновав два коридора и поднявшись по лестнице, мы застыли у затейливо украшенной двери. Женская часть дворца выглядела, на мой непритязательный взгляд, чересчур вычурной, но кто меня спрашивал? Когда строили дворец, даже моего отца в задумке не было.
— Сиена Сметана, — открыв дверь, громко возвестил Карзак. — К вам его высочество принц Эмпир!
Он застыл в поклоне. И лишь когда я прошел в большую светлую комнату, камердинер, пятясь, удалился. Дверь оставил открытой, потому как на пороге уселась моя ненаглядная Анахель.
Заложив руки за спину, я двинулся вглубь пустой комнаты. Повернувшись вправо, недоуменно посмотрел на темное окно, с которого были сдернуты тяжелые шторы. Ткань большой золотистой кучей лежала на полу. На стекле я заметил несколько отчетливых царапин.
Что здесь произошло?
Рядом с содранными занавесями, на небольшом столике, сидела белка и маленькими лапками перебирала приготовленные для нашего с сиеной чаепития сладости. Одни, едва понюхав, она бросала себе за спину, вторые засовывала за уже и так объемные щеки.
Я шагнул к нему, желая проучить наглое животное, как вдруг раздался звук падения. Тут же загремело что-то металлическое. Девичий голос произнес странные слова, зато с такой экспрессией, что я не удержался от еще одной улыбки. Вполне искренней, в отличие от предыдущих дней.
— Сиена Сметана, — громко позвал я. — Понравились ли вам отведенные покои?
— Неплохая тюрьма, — донеслось из-за ширмы в ответ. — Комфортная! Даже слу-у… Ай! Больно же! Даже служанка есть. Хотя по мне так она больше похожа на надсмотрщика и палача в одном милом лице!
— Палача? — удивился я. — Что вы имеете в виду, сиена?
— Ох, как это можно носить? — просипела она в ответ. — Дышать не могу!
Из-за широкой узорчатой ширмы торопливо вышла скромная девушка в синем форменном платье дворцовой прислуги. Не поднимая головы, она поклонилась мне и, семеня, поспешила к выходу. Я же посмотрел на медленно приближающуюся ко мне Сметану.
Воровке, казалось, эти пару шагов дались с трудом. Лицо ее покраснело, карие глаза стали размером с золотую монету, рот приоткрылся.
— Невозможно дышать, — поморщилась она, показывая на тонкую, затянутую в корсет, талию. — Я сейчас умру…
