На переломе эпох. Исповедь психолога - страница 38

Таганрог прежде всего известен как родина Чехова. И память о писателе бережно сохраняется в городе, здесь сохранен целый мемориальный музейный чеховский комплекс, включая маленький домик, где родился писатель, лавка, где торговал его в конце обанкротившийся отец, гимназия, в которой учился Антон Павлович. Улица Чехова завершается памятником писателю, где он сидит с наклоненной головой и грустно всматривается в нас, своих потомков. Это удивительно, но дух Чехова живет и ощущается до сих пор и в горожанах, и во всем облике города, и в его культурных традициях.

Но не только Чеховым славен Таганрог. Здесь когда-то с семьей Раевских, путешествуя на Кавказ, останавливался Пушкин. Здесь, на Азовском море под Таганрогом, родились эти строки, посвященные юной Марии Раевской, будущей жене декабриста Волконского, одной из первых последовавшей за мужем в Сибирь.

В гости к брату Ипполиту, служившему в таганрогском порту, неоднократно приезжал П.И. Чайковский. Живописный домик Чайковского с окнами на море стоит на Греческой улице, где сейчас расположена музыкально-нотная библиотека. Южным чувством юмора, видимо, пропиталась в Таганроге выросшая здесь Фаина Раневская. И наконец, именно в Таганроге умер в 1825 году Александр 1, о котором Пушкин написал: «Всю жизнь провел в дороге и умер в Таганроге», после смерти которого декабристы сделали бесстрашную и неудавшуюся попытку избавить Россию от самодержавия и крепостничества.

Этот город я полюбила нежной и преданной любовью. После окончания института не было года, чтоб я на день-два не приезжала сюда. И он отблагодарил меня за мою преданность. Через 31 год после окончания института я стала владелицей своего таганрогского дома, продававшегося соседями моей квартирной хозяйки, незабвенной Люки, с которой были проведены лучшие студенческие годы.

Распределения в нашем радиотехническом были самые завидные. Киев, Ростов-на Дону, Саратов, Куйбышев (теперь Самара), Астрахань – города всего юга России хотели заполучить специалистов по автоматике, телемеханике и вычислительной технике. И вот среди этого списка южных городов неожиданно затесалась Тюмень. Выпускники пожимали плечами и недоумевали, какой дурак согласится ехать в какую-то Тюмень. Но дураки нашлись, это были мы с мужем. Как ни странным это может показаться, но нами двигала романтика, которой нас заразила радиостанция «Юность», распевающая о краях, куда только самолетом можно долететь.

Муж оканчивал на год раньше, и мы сидели на распределении с его группой и боялись, как бы не уплыла наша Тюмень, поскольку выбор городов был по очереди, и очередь начиналась с отличников и далее – по убыванию среднего балла. Его балл и очередь были в конце списка, так что повод для волнения был реальным. Но претендентов на Тюмень не нашлось, и это распределение досталось нам. А спустя время мы смалодушничали и написали на тюменский моторный завод, куда были распределены, письмо с отказом.

Дело в том, что на преддипломной практике, которая началась после распределения и которую муж проходил в институтской лаборатории, его убедили, что институт бурно расширяется, готовятся к открытию при радиотехническом НИИ и КБ, запроектировано строительство жилых домов для преподавателей и сотрудников, в которых институт остро нуждается, и глупо при таких перспективах уезжать из Таганрога. А тут еще Люка, наша квартирная хозяйка, на доступном южном диалекте объясняла нам: «Вас что, петух в задницу не клевал? Куда это вы собрались?». В общем, все доводы и любовь к Таганрогу сделали свое дело, и мы отправили это злополучное письмо. Ответ пришел скоро и состоял из одной фразы. Начальник отдела кадров, как позже мы узнали, сильно пьющий летчик-пенсионер лаконично ответил: «В специалистах, нежелающих жить и работать в Тюмени, мы не нуждаемся». Ответ настолько задел за живое не столько мужа, сколько меня, что доводы в пользу Таганрога сразу поблекли. И мы двинули в Тюмень.