Читать онлайн Дана Канра - Охота на Миритов

Долгий зимний вечер подходил к концу. За маленькими слепыми окошками Черного Чертога холодно поблескивала ночная мгла. Здесь, в этом огромном мрачном замке, оторванном от всего мира, содержались мужчина и женщина, рискнувшие пойти против создателей мира Акеман – Творца и Падшего.

Против магического равновесия.

Повелительнице Жизни, Кей Лато, рыжеволосой бестии с голубыми глазами, было чуть меньше двадцати лет, когда она совершила единственный и самый страшный грех, какой только могла.

Повелителю Смерти, Равену Райтону, было чуть больше.

Схваченные кровожадным Падшим, они бесцельно слонялись по холодным пустым башням, по узким коридорам и широким переходам, стараясь не встречаться друг с другом взглядами. В прежней эпохе – прежнем кватрионе их легко бы убили за нарушение древнего закона, но теперь Падший проявил неслыханное милосердие.

Мириты – его верные слуги, покровительствующие стране Фиалам, охраняли узников и следили, чтобы те ни в чем не нуждались. Это было сродни пытке. Каждый раз, когда они наносили визиты, Кей поднималась по каменным ступеням гербовой башни, чтобы увидеть чужую свободу. Сами они с Равеном не смогли бы покинуть замок, даже если бы им на ум взбрело броситься вниз, с одной из башен.

- Если броситесь вниз, то, несомненно, размозжите свои головы, - любезно рассказал Падший в первый день их заключения. – А ваши трупы отрикошетят обратно. Такова древняя магия, вам ли с ней тягаться?

Он был безнадежно самодоволен и зол, этот циничный бог Мертвой Пустыни, но в его правоте никогда не приходилось сомневаться.

Черный Чертог находился где-то в слепом пространстве между миром живых, Мертвой Пустыней и Живым Лесом. В древние времена здесь жил один из Повелителей Смерти со своим семейством, но потом на замок напали и разграбили, а жене и детям Повелителя пришлось убегать на чужбину. Так гласили старые письмена на пожелтевших и хрупких книжных страницах. И это же давало право Миритам зубоскалить, утверждая, что Равен просто вернулся домой.

Ледяной вечер завершился глухой черной ночью. Но даже она миновала.

Очередной невыносимый день, изматывающий душу, начался для Кей резко, тревожно, пугающе. Она ахнула и подскочила на кровати, в отведенной ей комнате, а потом быстро открыла глаза.

Ей снова снились рыжеволосые близнецы. Мальчик и девочка. Красивые, хрупкие, беззащитные и наделенные дарами Жизни и Смерти уже с пеленок.

Их с Равеном дети.

Кей не знала, где они находятся и что делают, но теперь, впервые за последние безутешные годы, убедилась, что они живы.

***

Равен Райтон страдал от бессонницы и ночных кошмаров. Под его черными глазами давно залегли страшные синие тени, а душу переполняли тревога и отчаяние. Он боялся выплеснуть злые чувства на Кей, на женщину, которую любил всю жизнь. Снились детские возгласы и рыжие волосы.

Мальчик и девочка унаследовали цвет его глаз и огненные материнские волосы.

Разлучать родителей с детьми – бесчеловечно и жестоко, но они и Падший не были людьми. Значит, здравое зерно в этом имеется. Что бы Падший ни вытворял, он делал это не из чистого гнева и желания причинить вред, но с определенной целью.

Дети Жизни и Смерти – табу в магической системе мира Акеман. Так же, как и нежелательны браки между семьями Хранителей сторон света. Безупречное и совершенное не должно сливаться с себе подобным, иначе равновесие разорвется в клочья, к проклятым дамонам!

Равену не спалось. Он снова выбрался из холодной постели, завернулся в одеяло и долго сидел, бесцельно глядя в окружающую мглу. Уже почти шестнадцать лет они с Кей окутаны этим мраком. Даже когда светит солнце, оно проникает в окна замка не полностью. А после смерти их, верно, швырнут в небытие. И снова тьма…

Мужчина потер озябшими ладонями виски и кое-как выбрался из одеяльного кокона.

Он знал, что сейчас – тринадцатый кватрион, четвертый год, месяц Зимней Вьюги. Падший дразнил своих пленников известиями о мире живых и том, что в нем происходит. И этот же подлец окружил замок схожей погодой, хотя здесь всегда было летнее душное безветрие.

Вслепую Равен сунул ноги в мягкие домашние туфли и побрел прочь из спальни. В ночной сорочке и шерстяных штанах теплее, чем без них, но, когда он закрыл за собой дверь, со всех сторон на него обрушились сквозняки. Шквал ветра…

- Ну и ладно, - проворчал Повелитель Смерти. – Пройдусь…

Когда он ненадолго остановился возле лестницы, зябко потирая руки, наверху появилась Кей.

Самая прекрасная женщина этого мира выплыла из темноты, окруженная ореолом мягкого золотого света. Она была полна решимости немедленно сбежать вниз.

- Стойте! – негромко произнес Равен. – Не двигайтесь!

Поздно! Красавица отринула запрет на приближение и сбежала по деревянным ступеням вниз, шлепая босыми пятками. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Нужно сосчитать до ста сорока четырех – количества лет в кватрионе, а потом развернуться и уходить спать.

Но Равен не успел.

Его шею обвили теплые руки, и он неуверенно обнял Кей за талию. А потом она подняла голову, и Равен увидел, что Кей плачет.

- Что случилось? – растерянно повторял он вновь и вновь, вглядываясь в самые прекрасные голубые глаза. – Откуда эти слезы?

- Наши дети, Райвен! – выдохнула Кей, а потом охнула и чуть-чуть отстранилась от него. – Они живы!

- Что?

- Я видела их во снах, милый.

- Прошу! Я вас прошу, нет, я вас умоляю, - он готов был рычать, подобно дикому зверю. – Не шутите так! Не рвите мое сердце!

- Райвен, я не…

Их объяснения и споры были прерваны немедленно.

Падший – черноволосый мужчина в красной рубахе, и четверо его верных слуг – Соурен, Инстин, Вестан, Норден, очутились рядом, тут как тут. Южный Мирит хлопнул в ладоши и коридор вместе с лестницей озарило ярко-алым светом. Он резал глаза, от него хотелось плакать, как и от осознания собственного бессилия.

- Так-так, - вкрадчивый голос Падшего сочился ядовитым ехидством. – Вот вы и попались, дорогие мои.

Равен замер, чувствуя, как его могучее тело сковывает дрожь. Тревога, ярость, ненависть, боль – лишь малое из того, что он испытал в ту минуту, когда Вестан и Норден навалились на него и скрутили руки за спиной. А Соурен, смуглый медноволосый крепыш, схватил за шиворот Кей и заставил отойти от бывшего любовника на безопасное расстояние.

- Ну и как? – продолжал глумиться Лжец. – Много ли вы получили радости, узнав из снов о детях?

Молчание! Только не отвечать ему и не унижаться!

Равен стиснул зубы, Кей отвернулась.

По узким губам негодяя пробежала кривая ухмылка.

- Позвольте развеять ваше сомнительное счастье по ветру, - негромко сказал он и глухо засмеялся. – Ваши дети скоро будут принесены в жертву богам Фиалама.

Кей закричала. Равен скрипел зубами и пытался расслабиться, чтобы без трудностей высвободиться из цепких рук Миритов.

- Глупости, знаю, - продолжал Падший. – Но в Фиаламе все еще принято задабривать Миритов. И все-таки один шанс спасти их у вас есть.

- Что за шанс? – спросил Равен непослушным, дрожащим голосом.

- Все просто. Ваш сын отправится служить Нордену, а дочь выйдет замуж за Вестана, - Падший развел руками. – Это единственное условие. Они в любом случае не принадлежат миру живых.

Мириты отпустили влюбленных и снова дружно шагнули к Падшему. Пленники обменялись затравленными взглядами и снова посмотрели на злую сущность, принесшую дурную весть. Чего он ждет? Хочет, чтобы они подписали кровью некие бумаги?

- Жертвоприношение случится со дня на день, - медленно и с удовольствием сказал Падший. – Но я сам приму решение об их судьбе, основываясь на вашем поведении.

Негромкий хлопок – и все пятеро исчезли восвояси, оставив безутешных узников в жестоком одиночестве и черном холоде.

***

Черный сон о запуганных влюбленных развеялся словно от дуновения колючего северного ветра. Молодая девушка вздрогнула и открыла глаза, растерянно смахнула с лица рыжий локон. Она снова видела страшное, но вполне реальное, осязаемое и от этого еще более пугающее.

Посмотрев направо, она увидела, как ее брат-близнец мечется во сне. Ему снилось то же самое.

Уже несколько лет подряд обоих мучили кошмары.

Очередной день в столице Беллум начался тяжело и сонно. На город наступала холодная зима, а мой единственный плащ, служивший мне, к тому же, одеялом, успел прохудиться. Жизнь бедной девушки-сироты в столице непроста. Мне повезло – после приюта я с братом попали подмастерьями к сапожнику. Он обучил нас чинить туфли, башмаки и сапоги, но никак не хотел учить их делать.

- Не хочу вас отпускать, - смеялся старый Арн. – Девчонка-то еще замуж выйдет, а ты, парень, потом сам науку познаешь. У меня наследников нет, я все тебе оставлю…

В ответ на это каждый из нас напряженно молчал, и на это были свои причины.

Во-первых, меня, сироту из приюта, с ярко-рыжими волосами, но без приданого, никто замуж не возьмет.

Во-вторых…

Да и первого достаточно.

Мне уже перевалило за шестнадцать. Обычно к этому возрасту девушки уже становятся невестами. А мне, кажется, придется остаться старой девой или через год-другой стать женой какого-нибудь пекаря или ремесленника. Не хотелось бы, конечно. Но таких, как я, никто не спрашивает об их желаниях.

- Тебе опять снился дурной сон, Альма?

Заботливый вопрос брата застал меня врасплох.

Мы сидели за грубо сколоченным столом и ели наш скудный завтрак – каша, хлеб, вода – когда он вдруг вспомнил о чем-то.

- Да. Что-то про черную башню… - я наморщила лоб, припоминая. – Там были какие-то люди.

- Там был Падший, - решительно добавил Алан.

Я вздрогнула от неожиданности.

- Тебе тоже это снилось?

- Да.

- Это странно… - опустив ложку на край миски, я поняла, что уже не хочу есть. – Раньше нам они снились реже… и по очереди…

- Видно бог сновидений не смог выбрать, кому из рыжих их послать.

Я тихо засмеялась над шуткой брата.

Мы с Аланом похожи, как две капли воды, рыжие и веснушчатые. Только у меня волосы длинные, волнистые, как положено девушке, а у него – короткие и кудрявые. Еще мы выглядим немного младше своих лет. Наверное, поэтому старый Арн думает, что мы ему привираем насчет возраста и не доверяет нам важные вещи.

С утра хозяина не было дома. Он ушел к другому сапожнику, чтобы пропустить вдвоем стаканчик. Нам велел развлекаться и гулять, ведь сегодня в городе праздник. А он, мол, старый для такого веселья. Повод, для праздника, конечно, был сомнительный.

- Сегодня будут герцоги спорить, - напряженно сказал Алан, пока я мыла посуду.

Он собрал все готовые новенькие башмаки, как велел мастер вчера, поставил на полку, прямо над починенными, ожидающими хозяев. Потом отряхнул штаны и пригладил волосы. На этом приготовление Алана к выходу в люди было закончено.

Рассмеявшись, я растрепала его кудри.

- Лучше причешись, братец. Мы должны попытаться выглядеть хотя бы сносно. Глядишь и камнями не закидают.

Это и ко мне относилось. Перед тем, как выйти из дома, я старательно расчесала волосы, заплела толстую косу и перевязала алой лентой. Вместо серого заплатанного платья надела хорошее, из дешевого зеленого хлопка. Его сшили в восточном ателье, когда хозяин немного выпил, раздобрел и решил, что его помощница не должна ходить, как замарашка.