– Да, было хорошо, – я мог только подтвердить его слова.
– Чуть не забыл, у меня для тебя еще кое-что есть, – он полез в карман и бережно вытащил небольшой черно-белый снимок, – Возьми, эта фотография должна быть у тебя.
Я долго вглядываюсь в юное лицо мамы – она счастливо смеялась прямо в объектив, красивая, живая, веселая; рядом с ней Август, он стоит чуть позади, серьезный, сосредоточенный, словно охраняя ее.
– Когда это было снято?
– До моего призыва на службу. Мне восемнадцать, ей – семнадцать. Через месяц мне пришла повестка – а дальше ты знаешь.
– А кто снимал?
– Айзек.
Я не мог этому поверить.
– Значит, он знал о ваших отношениях?
– Конечно, знал, мы ведь были братьями. Может, тебе сейчас трудно в это поверить, но мы любили друг друга. Это потом между нами начались разногласия.
– Из-за мамы?
– Да.
– И из-за меня, – я помрачнел.
– Ты ни в чем не виноват. Дети не несут ответственности за ошибки родителей. Мы ошиблись – и Айзек, и я. Тогда казалось, что мы нашли верное решение, которое устраивало всех. Но никто из нас не подумал о тебе, – Август умолк.
В тишине гул огня в печи казался особенно громким. Я сидел, отрешенно уставившись в свою пустую чашку. Что ответить на такое признание? Уверять, что все в порядке? Но это было бы неправдой, я человек, и у меня есть чувства. Не хочу лгать Августу, он этого не заслужил. Поэтому снова молчу. Да и он, скорее всего, ничего от меня не ждал.
– Ладно, пойду спать. Спасибо за фотографию.
– Алек, постой. Какое желание ты все-таки загадал?
– Никакое. Я ничего не загадывал.
В комнате было прохладно – тепло от печи пока до нее не добралось. В окне ярко мерцали звезды, и я не стал включать свет. С облегчением забравшись под одеяло, я почти сразу уснул.
***
Не прошло и пары часов, как меня вновь выбросило на берег – задыхающегося, потерянного, стонущего от пережитого кошмара. Память подвела в который раз, после пробуждения я все забыл. Перед глазами мелькали какие-то обрывки видений: обгорелые ветки, темное небо, хлопья пепла. Я сел, выжидая, когда сердце успокоится; в горле совершенно пересохло, и я решил попить. На кухне было темно, кажется, Август наконец-то спокойно уснул. Чтобы не потревожить его, стараюсь двигаться как можно тише. В полутьме нашарил кувшин с водой, стакан, налил воды и выпил залпом. Дрова в печи прогорели, я открыл дверцу и собирался помешать угли, когда в дверях возник Август.
– Извини, не хотел тебя разбудить.
– Я не спал. Думал зайти, но понадеялся, что сегодня ты будешь спать крепче, чем обычно. Судя по всему, ошибся.
– Ничего, я уже привык.
– К такому нельзя привыкнуть. Я же вижу, в каком состоянии ты просыпаешься.
Я захлопнул дверцу и выпрямился:
– Переживу. Все пройдет.
– Ты не хочешь вернуться в город? Может, так будет лучше?
– Пока нет. Мне здесь легче дышится. Перезимую, потом посмотрим.
– Хорошо, как знаешь, я рад, что ты останешься, – Август сел за стол и приглашающе махнул рукой, я устроился напротив, – И раз уж мы оба не спим, может, поговорим? Как ты собираешься искать Айзека? С чего начнешь? Ведь столько времени прошло, след давно остыл.
– Подниму его контакты, поговорю с людьми, рано или поздно, зацепка найдется. Потом буду действовать по обстоятельствам.
– Так ты всерьез решил взяться за это дело? – он искренне удивился.
– Я ведь дал слово.
Август покачал головой точь-в-точь как Кирилл:
– Это может быть опасно. Особенно для тебя. Если Айзек не хочет, чтобы его нашли…
