В коридоре стояла мертвая тишина. Каждый скрип половицы отдавался гулким эхом по дому и уходил куда-то наверх. Коробков дошел до двери кабинета хозяина, потрогал ее, и она легко отворилась. Тихон подошел к столу и сел на место покойного хозяина. Воспоминания нахлынули на него. Дверь отворилась и на пороге обозначился силуэт Фриды. Шепотом женщина спросила:
– Тихон, это ты? Я знаю, что это ты.
– Я, Фрида, я!
Женщина на цыпочках быстро приблизилась к нему и прижалась всем телом:
– Думала, что больше тебя не увижу. Каждый день вспоминала наши беседы и благодарила Бога за те минуты. Где же ты пропадал?
– Потом расскажу. Никак не думал, что ты тоже окажешься в безвыходном положении.
– Я по-любому хотела вернуться в Германию, да денег нет на обратную дорогу. Там ведь родня осталась, а здесь никого у меня нет, и работы нет. Хотела вязать носки и варежки, продавать их, так меня с рынка чуть ли ни метлой выгнали. Орали, что немчуре там делать нечего.
– Теперь послушай мою историю.
Тихон рассказал о своей лесной жизни, о стремлении вернуться к людям, об обмане, который с ним сотворили и поставили тем самым на грань самоубийства.
Фрида обрадовалась, что вместе с Тихоном будет искать выход из сложившегося положения, в котором может кроется спасение для обоих. Утром перешли в гостиную и после трапезы продолжили обсуждение плана действий. Фрида без раздумий согласилась пойти в Посольский приказ и попытаться договориться о своем отъезде в Германию. Надеялась сразу получить прием у Копытина.
Как только за ней закрылась дверь и щелкнул замок, Тихон от нечего делать пошел в кабинет покойного хозяина. И снова уселся на его место. Занавески плотно закрывали вид на улицу и этим обеспечивали спокойствие. Коробков вспомнил бабкин знак и воспроизвел его рисунок в своей памяти. Провел пальцем по поверхности стола, повторяя очертание и зигзаги. Ничего сложного в том не обнаружил и подумал, что старуха скорее всего морочила ему голову, заставляя тренироваться в начертании этой каракули. Тихон достал из своего кармана лист бумаги и повторил грифелем изображение. Каково же было удивление, когда на бумаге получилось совсем не похожее на то, что сидело в его голове.
Тихон снова начал тренироваться на поверхности стола, снова пришла к нему уверенность, но на бумаге вышло нечто несуразное. Чем дольше он занимался этим занятием, тем хуже у него получался рисунок. Сколько времени прошло он не заметил и очнулся, когда в дверь тихонько постучали. Подойдя к двери, услышал голос Фриды.
Выражение ее лица сильно напугало Тихона. Вероятно затея, придуманная Тенью и Акулиной провалилась.
– Пришла я в Посольский приказ, уткнулась на входе в ярыжку. Всех посетителей он спрашивал о причине визита. Двоих, стоявших впереди, отправил восвояси.
– А ты что ему сказала?
– Прежде, чем говорить, заплакала. После третьего требования ярыжки вытереть сопли, упала на колени и стала умолять допустить меня до дьяка Копытина.
– Небось сказал, что дьяка нынче не будет в Приказе и велел уходить?
– Ни в жизнь не догадаешься. Он попросил у меня три рубля, но только не медяками. Деньги у меня при себе были, и я согласилась.
– Прямо в наглую сказал?
– На ухо, шепотом. Я тоже не в руки ему деньги отдала, а вроде ненароком положила в карман его кафтана. Он запустил туда руку и, видимо, наощупь пересчитал деньгу.
– И в конце концов отвел к дьяку?
