– Рота стой! – скомандовал сержант.
Толпа молодых бойцов остановилась в три ряда, тяжело дыша после изнурительной пробежки, и уставилась благодарными глазами на своего неутомимого сержанта, который после бега даже не покраснел, и уж точно не покрылся потом, как остальные.
– Пять минут перекур, потом в роту – умыться перед завтраком. Разойтись! – продолжил сержант.
Бойцы разошлись, в основной своей массе двинув в курилку. Прокл подошёл к деревьям, что росли вдоль дороги между казармами и плацем, и встал там, рассматривая одну из рот, чеканно марширующую по плацу.
– Ты кто?
– Прокл.
– Ты кто?!
– Рядовой Прокл, солдат! – не зная уже, что и отвечать на вопрос деловито подошедшего к нему старослужащего, отрапортовал Прокл.
– Кто ты?..
– Человек! – выкрикнул Прокл, и подумал: «Чего тебе надо, рыжий, мерзкий шкет?..»
– Запах ты мерзящий, а не человек! Понял?! – пояснил рыжий старослужащий.
Прокл промолчал в ответ.
– Закурить есть? – продолжил Рыжик.
– Нет. Не курю, – ответил Прокл.
– Ну, ты совсем наглый! Ещё и не курит… Боксёр, что ли?..
– Нет.
– Стреляйся тогда, рыба бескостная! Молись, чтоб не в мою роту попал, а не то – кирдык тебе пришёл. Понял?! – Одновременно с последним словом Рыжик взмахнул ногой, намереваясь наподдать Проклу по пятой точке, но тот умудрился подставить руку, и сапог лишь проскользил по кисти. Удар получился несильным, и боли практически не было, но дискомфорт в душе остался.
– Стреляйся, дух! – напоследок многозначительно предложил Рыжик. Отстав от Прокла, он побрёл к своей казарме.
Бывшие в курилке бойцы наблюдали за всем, делая выводы для себя и размышляя: а как бы поступил в такой ситуации каждый из них. Громогласно рассуждая, они покидали курилку, направляясь в казарму.
– Надо было ему рожу разбить, к чёртовой матери!
– А я бы его просто послал!
– У тебя же были сигареты, нам вчера по пачке выдавали, – подойдя, сказал Проклу Иван Синий.
– Но я же – не курю, – ответил Прокл. Достав пачку, он протянул её Синему. – Бери, тебе нужнее!
– Спасибо друг! А то, что там кто-то кому-то набил бы – это всё работа на публику… Не бери в голову!
– А я и не беру! – ухмыльнулся Прокл.
– Пошли быстрее, а то и умыться пер ед столовой не успеем…
– Ага.
Пропустив вперёд Синего, Прокл посмотрел в сторону дальних казарм. Там Рыжик уже подошёл к своему бараку. Перед дверью стоял здоровенный детина, – скорее всего, тоже старослужащий, он встретил Рыжика затрещиной. В ответ тот шустренько достал пачку сигарет из внутреннего кармана, и вручил её детине. В благодарность тот загнал Рыжика в казарму пинком.
«Такие вот дела, – подумал Прокл. – В армии одна и самая главная истина: каждый желает напрячь другого, и никуда от этого не деться. А может, и не только в армии…»
– Рота! Строится!
– Рота! Шагом марш!
– Рота! Окончить приём пищи! Встать!
– Рота! Строится! Шагом марш! Песню за-апе-евай!
И потом ещё много-много раз «рота строится», «рота отбой», «подъём», «рота, вспышка с тыла», «с фронта», «упали-отжались», «бегом марш», «гусиным шагом пошли», «на турниках повисли», «подтянулись», «на брусья перешли», «делай раз, делай два», и – долгожданный отбой. Так и пролетела учебка молодого бойца перед присягой, до которой теперь оставалась лишь одна ночь.
– Прокл, ты спишь? – спросил Синий.
– Эй, запахи бесплотные! Ещё один шум, и вся рота мне всю ночь рептилий на кроватях сушить будет! – прогнусил в ответ полусонным голосом сержант. – Отбой была команда!
