Положив руки под голову, Кельт непочтительно лежал на каком-то грубом, но явно «священном» столе рядом с алтарём неведомого ему божества и равнодушно смотря в пустые глаза идола, думал о своём.
Илдикда появилась бесшумно словно приведение, возникшее из ничего и, остановившись рядом с развалившимся Кельтом, проговорила:
– Это святилище и все предметы в нём являются священными. Или ты варвар настолько смел, что не боишься гнева божеств?
– Приветствую тебя, королева, – произнес Кельт, покидая свое священное, но неудобное ложе. – Извини, если я невольно нанёс оскорбление твоим богам, но думаю, они на меня не в обиде.
Женщина окинула Кельта внимательным взглядом.
– Оставим этот вопрос богам. Сейчас я готова выслушать тебя, посланник Аэция. Надо полагать, то дело, ради которого он тебя прислал, не входит в компетенцию выс-ших сил, ведь задачи сего мира, равно как и их решения создаются людьми и, увы, чаще всего ради своих собственных низменных целей.
– Не буду спорить с тобой королева, но дело, по которому меня прислал Аэций, должно тебя заинтересовать. Если ты конечно ещё не забыла, кто убил короля бургундов и надругался над тобой.
– Ах, вот в чём причина? – вздёрнула подбородок Илдикда. – Как я сразу не догадалась! Аэций, разбив Аттилу в Галлии, не до конца удовлетворён своей победой, и чтобы обезопасить разваливающуюся империю, желает окончательно убрать его из подлунного мира.
– Ты очень умна королева, я рад, что боги пересекли наши пути и подарили возможность пообщаться с тобой, – с уважением произнёс Кельт. – Гибель империи действительно не за горами и Аэций пытается насколько возможно оттянуть неизбежное.
– Почему Аэций решил, что я стану помогать в осуществлении его замыслов?
– Ваши интересы сейчас совпадают. Месть святое дело, а отправить хана к предкам тебе намного проще, чем кому-то другому. После завершения операции мы сможем скрыться.
– Из ставки хана? Ты обладаешь даром делаться неви-димым или может быть, думаешь, что способен, победить целую армию?
– Не беспокойся об этом. Увезти тебя отсюда только моя забота.
– И что я должна сделать?
– Дать хану вот это, – Кельт осторожно вытащил из-за пазухи заветный мешочек и протянул Илдикде.
– Яд? Великий завоеватель Аттила должен умереть от яда! – подняв на ладони мешочек, словно взвешивая его, презрительно воскликнула женщина.
– Для тебя имеет значение, от чего именно он покинет этот мир?
– Я просто думаю, сколь немощен, стал гордый Рим, если, желая уничтожить сильного врага, прибегает ни к помощи своих прославленных легионов, а яда и слабой женщины. К которой, вдобавок, посылает курьером варвара считающего, что гибель империи не за горами, – Илдикда взяла Кельта руками за плечи и впилась взглядом в его лицо. – Когда Аттила убил отца, я горела одним желанием, вырезать в него живого сердце и скормить собакам на его глазах. Так неужели ты, не жаждешь убить хана в честном поединке при помощи освящённого жрецами оружия?
– Я делаю это по просьбе Аэция Флавия, – ответил Кельт, которого несколько задели последние слова женщины. – И, разумеется, предпочёл бы умертвить хана лично и при помощи меча, но раз это невозможно следует действовать исходя из обстоятельств.
