Лавр шагнул ему навстречу и хотел весело крикнуть:
– Я рад вас видеть, господин Корчевский!
Но у него неожиданно перехватило горло, и он дрогнувшим, внезапно севшим голосом с трудом сипло произнёс:
– Викентий!
Фигура Корчевского неожиданно стала расплываться. Он понял, что плачет, и ему стало очень неловко. Звон разбитого стекла вывел его из оцепенения. Моргнув несколько раз, Лавр увидел, что Викентий стоит неподвижно, нелепо раскинув руки, а у его ног расплывается молочная лужа.
– Прекратите рыдать и обнимитесь в конце концов, – дрогнувшим голосом сказала Людмила, – а то уже народ начинает собираться!
Неловко толкаясь и перебивая друг друга, они поднялись в квартиру. Викентий представил их супруге:
– Наташенька! Ты не поверишь, но это тот самый Лавр Ермаков! Он жив и нашёлся!
– Вообще-то, Лавр Ермаков нашёлся с дамой, представь меня… – улыбнулась Наталья, невысокая полноватая женщина с чёрными как смоль волосами, в которых не было даже намёка на седину, и живыми тёмно-карими глазами.
После суеты, когда улеглись первые эмоции, все сели за стол. Викентий глядел на Лавра сияющими от счастья глазами:
– Если бы мне кто-нибудь сказал, что сегодня ты будешь сидеть у меня дома, я ответил бы, что это очень глупая и жестокая шутка. Но сегодня я по-настоящему счастлив, прежде всего потому что ты жив!
– Слухи о моей смерти сильно преувеличены, как говаривал Марк Твен, – рассмеялся Лавр. – Меня действительно тяжело ранило под Шамкиром, но Господь, как видишь, уберёг для встречи с тобой!
– За что ему большое спасибо! – с чувством произнёс Викентий и лихо опрокинул рюмку. Закусив маленьким бутербродом, он попросил:
– Расскажи, как Александр Петрович?
– Как тебе сказать… Здоровье в соответствии с возрастом, но живёт очень активно. Консультирует молодёжь, читает лекции на сержантских курсах. За неделю мы видимся не менее двух раз. Лучше расскажи, почему ты не в Женеве?
Викентий, улыбнувшись, взглянул на жену:
– У меня уже были куплены билеты, но на вокзале на свою беду я абсолютно случайно встретил Наташу, которая любезно согласилась охранять мой багаж, пока я бегал за кипятком. Мы проговорили всю ночь, а утром ваш покорный слуга уже ехал во Владикавказ. У Наташи здесь жили родители. По приезде мы обвенчались и вот живём…
– Как в доброй сказке, – улыбнулась Людмила.
За окном уже совсем стемнело, но они, не ощущая времени, продолжали сидеть, перейдя на чай.
Наталья, взглянув на гостью, у которой слипались глаза, сказала:
– Людочка, идемте, я провожу вас в спальню. Поверьте, они будут сидеть до утра.
Когда они остались вдвоем, Викентий, поплотнее прикрыв дверь, спросил:
– Скажи, Лавр, как вы пережили чистку?
Ермаков немного помолчал:
– С трудом. Ценой очень больших и бессмысленных потерь… Начальнику Армавирского НКВД десять лет дали, у него ещё фамилия двойная Лебедев-Никанорченко. Семёна Буда, начальника горотдела, и Сашу Аккермана, начальника Кропоткинского отдела,>24 расстреляли. Причём обвинения надуманные, в прямом смысле из воздуха взяты! Кроме смеха, ничего не вызывают! Один немецкий шпион, другой – польский, только вот, – он тяжело вздохнул, – всё стенкой закончилось. Меня тоже тягали, полтора месяца продержали, но, как видишь, господь уберег.
– Били? – понизив голос, спросил Викентий.
Покачав головой, Лавр грустно усмехнулся:
– Следователь когда-то у меня в районном розыске начинал. Он и подкармливал, и от Людмилы записки носил. Рисковал мужик, конечно, но в итоге всё хорошо закончилось. Ты только представь! За один день, кажется 20 ноября, «тройка» УНКВД рассмотрела 1252 дела!
