Денис даже пару сайтов нашел и форумов. Почитал. Что-то понял, что-то нет. Но, пока не увидел ее сам, пока не понял этот ее взгляд и отчаянный шаг к окну, не понимал на самом деле.
У него была только видимость понимания, а правды нет.
Правда, вот она – сидит, прижавшись спиной к стеклу зеркала, неосознанно рукой прикрывает шею с заметными рубцами, и говорит, что они семья, потому что оба тяготеют к стоянию в разных проемах.
У его сестры карие глаза, немного вздернутый нос и ужасная стрижка. Раньше была другая, он видел фотки. Волосы были длинные, теперь ежиком топорщились. И глаза. Она как-то по-другому смотрела, даже на фотках ощущалась ее радость. Теперь радость была другой. Грустной. Так вообще бывает? Бывает радостная грусть?
Все так странно.
Они смотрят друг на друга и пытаются что-то для себя понять и принять.
Ксюша его сестра. Та, с которой так давно мечтал познакомиться. А он ее брат, которого она знать не хотела. На лицо получается проблема.
Но отчего-то она не спешит его выгонять, а он не собирается уходить.
Странно вот так сидеть на полу в незнакомой комнате и почти с незнакомым человеком. Странно, что страх ее отступил и она смогла, наконец, его увидеть без привкуса ужаса и паники.
Денис был красивым. Объективно она могла так сказать. Красивый. Немного грубоватые черты лица, но подбородок не такой тяжелый, как у отца, несомненно на такое лицо ведутся девчонки. А эти скулы. Боже, об эти скулы можно порезаться, такие они на вид острые. Волосы светлые и немного вьющиеся, это точно черта Ольги, и губы чуть полноваты, улыбка у него получается мягкая. Только вот если брать эту «мягкую» улыбку, выражение глаз и выразительно поднятую бровь, складывается ощущение, что этот парень насмехается над кем-то.
Но ощущение это ошибочное. Насмехается он над собой. Почему,– это уже другой вопрос и вряд ли она решится его задать, не сегодня точно.
На папу очень похож. Даже не внешне, а внутри что-то такое есть до боли знакомое. Внутренний стержень и скрытая мощь духа, она ее даже немного пугает. Если он такой в шестнадцать-семнадцать лет, то страшно подумать, что будет дальше.
С ним уютно молчать.
И признаться, Ксюша, кажется, начала жалеть, что не узнала его раньше.
Какой он видит ее сейчас?
Раздавленной, униженной, потерянной. Сумасшедшей. На грани истерии и ужаса. Про свой внешний вид и думать не хочется. Ничего уже изменить не удастся. Теперь она такая. Возможно, со временем станет другой.
– Я думал у тебя волосы длинней, – он вдруг прервал молчание, – Я пока фотку не увидел, думал, что ты – Рапунцель.
– Рапунцель? – она от такого предположения чуть не расхохоталась, – Почему?
– Не знаю, папа тебя так описывал, наверное, и я думал, что ты – Рапунцель, настоящая принцесса.
– Ну, принцессой меня теперь точно назвать трудно.
–Да ладно, ей потом тоже бошку обкорнали как следует, и ничего, принцессой она от этого быть не перестала.
– Ты же понимаешь…
Денис ее слушать не стал, перебил и продолжил говорить, как ни в чем не бывало.
– Маму попросим она тебе стрижку подправит, – он так самоуверенно об этом заявил, что у Ксюши и сомнений не осталось, что Ольга ее «подправит», – А про принцесс. Я думаю, ощущение «принцессочности» оно изнутри идет. Не так важно какова ты снаружи, главное, что ты «принцесса» внутри.
– Не в бровь, а в глаз, братец! – она выдавила из себя улыбку, больше похожую на оскал, – Внутри я сейчас точно не «принцесса».
