На службе империи 2 - страница 5

А если с непривычки зазеваешься, лодка могла перевернуться. Тогда начиналась операция спасения добра, а затем мокрых и замёрзших самих себя. Все-таки вода полярного Юкона – это не вода африканского Нила, очень даже холодненькая. По пути рисовалась карта маршрута с расстояниями в часах и видимыми ориентирами: скалами, деревьями, и крупными ручьями. Иногда видели поселения местных индейцев, рыбачащих на реке. Поселения так же наносили на карту. Частенько ночевали возле таких поселений, общаясь с жителями. При этом за ружья, ножи и топоры, десяток которых мы взяли для обмена, скупали у местных пушнину.

В своём устье Юкон разветвлялся на несколько притоков, разделённых сетью островов. Здесь мы наткнулись на поселение с названием «Андреевская одиночка», в котором проживали русские рыбаки и охотники на морского зверя и пушнину. Причалили у берега возле небольшой деревянной пристани. К нам вышла делегация из четырёх мужиков с древними, ещё прошлого века, штуцерами. Один парень был молодой, а трое – стариканами предпенсионного возраста. Мы познакомились. Я представился голландским именем Михель Ламбертус Кирк, а затем перевёл его на русский вариант Михаил Александровичем, мол, я практически свой. Оказалось, что нас встречали местный староста Нил Нилыч Нилов с одним из своих сыновей Агеем и двумя корешами, Агафоном Агафоновичем Агафоновым и Корнеем Корнеевичем Корнеевым.

– Смотрю, славяне, разнообразием имён не балуете. Нил Нилыч, как обстановка на море?

– Так мы же старшие сыновья, вот и несём традиции пращуров. Обстановка, прямо скажем, напряжённая.

– Что так, Нил Нилыч?

«Эх, Михайло Ламбертыч, – Нил, объединив оба варианта моего имени и отчества в одно, стал жаловаться, – совсем распоясались американцы. Китобои, да охотники на морского зверя с пушками, да оружием грабят эскимосов, за людей их не считают. А ты, как погляжу, с индейцами дружбу водишь?»

– Вожу дружбу. Они намного честнее белых американцев. А на острог янки нападают?

– Нет, здесь они могут продукты подкупить, подремонтироваться, да добытые нами шкурки скупают. У нас всё же крепостица с пушками, а не обычные иглу эскимосов. Правда, поселение у нас маленькое, всего триста человек наберётся, а вот севернее стоит настоящая крепость Святого Михаила, тёзки твоего. Там жителей больше тысячи обитает. Далее на север лишь поселения эскимосов. На юге встречаются поселения православных вплоть до самого Кодьяка.

– Да, Нил Нилыч, древнее оружие у вас. Коли пираты навалятся – несдобровать вам.

– Ходили под парусом в Георгиевскую крепость, жалились. Так у них у самих толком ничего нет.

– А есть карта Аляски с нашими поселениями и кораблик, чтобы до Кодьяка дойти?

– Нет у нас ни карты, ни каяков. Это тебе в Михайловскую плыть надо.

– Ладно, хрен с ними. Благодарим за рассказ, Нил Нилыч, своим ходом дальше пойдём.

– На каноэ по морю?! Так и до беды недалече! Перевернётесь.

– И то верно, волна в борт ударит и привет. Задержимся тогда у вас на денёк – катамараны делать будем.

– Что это такое мудрёное слово?

– Увидишь. Наверное у вас тоже такое есть, только по-другому называется. Слушайте, мужики, а меха у вас остались? Я куплю и цену дам хорошую.

– Были, да скупили у нас моряки американские, и с крепости Святого Михаила купец Игнатий приплывал.

– Если не секрет, почём сдаёте?

Я знал цены на пушнину в Ново-Архангельске, в Сан-Франциско у Джонса, а ещё он рассказал мне о ценах в Европе и России. Например, в Москве за пару чёрных соболей давали сто рублей, "седой" чёрный соболь стоил до 70 рублей, а канадские соболя шли вполовину дешевле. Хорошая чернобурка оценивалась в 60-70 рубликов, а хорошая скаковая лошадь всего в 50 целковых. Меха куниц, кошек и лисиц меряли «сороками» штуками, а белки продавались сотнями в лоте, и цена была от половины рубля за шкурку. Так же по цене сильно различались цельные шкурки и обрезки – брюшки, хвостики или лапки. А в Европе, Турции, Персии и Америке русские соболя стоили в несколько раз дороже. К слову говоря, с якутов и других туземцев Зауралья и Сибири подати достигали 12 соболей с мужчины в год – это был самый высокий налог, действующий в отдельных областях. Для большинства жителей северных народностей ясак начинался с трёх соболиных шкурок. Продолжив разговор, предложил свои услуги.