На Волге широкой - страница 3

– Нет! Ты, Алиса, не права! Грех бежит впереди предсказания, а беда, которую предсказывают пророки, следствие греха. Не греши – и не будет худых предсказаний. Если люди верят, раскаиваются, искренне молятся, зачем богу карать их!?

– Дедушка, ты говоришь странно, намекаешь на какие-то беды. Ты их знаешь? Ты избранный?

– Кто же это знает? Божье слово чувствуют не умом, а сердцем. Бог ли через меня говорит, или дьявольская гордыня во мне – сам не знаю. Но я в последнее время часто стал смотреть в небо. Не хочу, а взгляд устремляется против моей воли. И вижу я, что небо стало не таким, как раньше. Что-то произошло. Не пойму, что, но чем дольше смотрю, тем сильнее тревога! Тяжёлые времена нас ждут. Вот ты, Алиса учишься, радуешься, родители твои радуются, что дочь их станет учёной, а я не радуюсь. Лучше бы ты отцу с матерью помогала по хозяйству. Или твой двоюродный брат Андрей Юстус. На музыканта учится! Всю жизнь собирается в трумпетку дудеть! Разве это работа для мужчины?! Стыд и срам! Мужчина должен в поте лица добывать для семьи хлеб насущный. А в трумпетки дудеть или на гармошке играть надо в свободное от работы время, для развлечения. А если кто всю жизнь собирается развлекаться, ничего у него не получится, бог его накажет.

– Андрей не себя будет развлекать, а других. Музыка украшает жизнь. Андрей учится делать жизнь людей красивой и приятной.

Алиса, как белка, спустилась по лестнице в погреб и достала пузатый глиняный горшок, сразу запотевший, едва он очутился на столе; нарезала в кастрюлю зелёного лука и укропа, налила из горшка простокваши, принесла из дома хлеб.

– Что бог послал! Для такой жары лучшей еды не придумаешь, – сказал дед.

– Давай, дедушка, налью тебе в твою тарелочку. А ты, Сашка, сам наливай сколько хочешь.

– Ешь, Александр! Пока у нас нормы нет, – сказал дед, – а дальше, что бог даст. Так я к чему речь веду? Самое главное, чему надо научить человека – слышать бога. Без этого все ваши знания ничего не стоят и будут вам не во благо, а во зло.

– Дедушка, где ты таких мыслей набрался? Слушать тебя как-то странно.

– Давно живу, внучка. Много думал. Думка к думке – вот и пришло понимание.

Втроём съели каравай хлеба и выхлебали двухлитровую кастрюлю простокваши с зеленью.

– Вот видите, чем хороша простая народная еда, – сказал старый Соломон, – быстро, без выдумок, все сыты и довольны! Воистину, бог послал! Вы куда сейчас?

– На Волгу пойдём, искупаемся!

– Ну идите, а я полежу часок. Бог даст, вздремну.

Через два часа Сашка с Алисой были на небольшом мысе, огибаемом Волгой. За их спиной зелёными клубами поднимались в выгоревшее до белизны небо заросли ивы; перед ними меловыми обрывами возвышался над речной синью правый берег.

За их спиной зелёными клубами поднимались в выгоревшее до белизны небо заросли ивы; перед ними меловыми обрывами возвышался над речной синью правый берег.

Сашка, успевший заскочить домой и переодеться, в одних трусах стоял у края воды; под кустами валялись его рубашка и старые брюки. Алиса в синем купальнике сидела, опустив ноги в воду.

– Ты когда-нибудь переплывал Волгу? – спросила она.

– Первый раз три года назад с братом Фёдором, когда он женился на Ирме. Был такой же жаркий день, и он позвал меня купаться – видно кровь молодая играла: «Давай, – говорит, – братишка наперегонки!» И мы поплыли. Я не отставал. Мы так увлеклись, что не заметили, как доплыли до того берега.