– Мягкосердечное обвинение…
– Имеет логику, согласись, ведь у нас жертва и подозреваемый ― одно лицо.
– А как же эти… медицинские эксперты?
– Хм-хм. Ты ведь не боишься походов к врачу? Мы зовём их некротерапевтами.
– Звучит жутко.
– А им нравится. Да, может, они не такие уж и ласковые, как наши «прокуроры», они равнодушные и циничные, но то, что им всё равно, это даже плюс. Долго ли протянет врач, болеющий за каждую травму?
– Не спрашивайте меня об этом, лично мне цинизм врачей кажется почти преступным.
Она не поворачивалась к нему, но мистическим образом ощутила, как его лицо стало хищным. Взял на мушку колючим взглядом, всё равно что поймал на месте преступления с оружием.
– Хм-хм… А вот это ещё любопытнее. Но если я спрошу, откуда у тебя такой негативный опыт, я нарушу правила игры… ― Вася зажмурилась так, что перед глазами пошла искристая рябь. ― … Да ещё и бессмысленно, потому что вижу, ты не планируешь об этом рассказывать.
– Память не слушается, ― оправдалась она, осторожно разжимая веки.
– Пусть будет по-твоему. На твоё счастье, я очень люблю правила. А я ещё не ответил на твой вопрос. Помимо нашего расследования и экспертиз, у тебя ещё есть право на свидания с теми, на кого повлиял твой уход из суетного мира.
Она не поняла, как это у неё вообще получилось, но она поперхнулась воздухом.
– Я не…
– Да, не ослышалась. Свидания. Ты же сама назвала Постскриптариум тюрьмой, не так уж это и удивительно.
– Ко мне кто-то придёт? Как это возможно? Как они узнают?
– Да, это тоже часто задаваемый вопрос. «Как они поймут, как сюда попасть?» Видишь ли, никому не нужно сюда попадать, чтобы вы увиделись в последний раз. Василиса?.. Нет, только не теряйся.
Кровать начала притягивать её, и отрывистые звуки хриплого голоса Степана стали тише. «Нет, не хочу теряться, только не сейчас» ― оглядывалась она по сторонам в поисках того, что её удержит, обнимала саму себя и считала вдохи. Она поднялась и привалилась к белой стене ― всё, чтобы сопротивляться кровати.
– Не понимаю. Не понимаю, детектив.
– Моя дорогая Лиса, вот ещё одно из правил: в посмертии всё обратно суетному миру. Вот возьмём свидания. В тюрьмах заключённого навещает его семья. А в посмертии ― заключённый семью. Очень удобно.
– Прошу, только не надо этих уколов, что мыслю я по-суетному, но… Неужели я появлюсь как настоящее привидение, чтобы проситься с семьёй?
Шесть вздохов спустя Вася увидела его таким же напряжённо сидящим. Подбородок ― на самой вершине «пирамиды» из рук. Если и «охотится», то уже точно не на неё.
– Степан?
– Что? Молчу, ты сама просила, без уколов.
– Когда я смогу увидеть… кого-нибудь?
– Когда позовут. Всё происходит в положенный ему момент.
– И сколько раз?
– Хм-хм. Кто знает. В среднем мои подзащитные имеют где-то пять встреч. И это вполне неплохо, по-моему. Бывает, что встретиться до суда вообще не с кем, знаешь ли. Лучше сильно не задумывайся, потому что в посмертии ты уже не можешь выбрать людей, которые будут тебя помнить. Это возможно только при жизни. Так что сосредоточься на расследовании.
– И в конце всех этих планов ― суд?
– Именно так. Если ты совладала со своим состоянием, моя очередь спрашивать.
Опомнившись, Вася отпрянула от стены и для чего-то поправила платье, с которым и так всё было в поразительном порядке. Она дождалась, пока Степан поднимет взгляд, и кивнула ему в знак готовности.
