– Я не думаю, что все так просто.
– А вот подумай, чисто как женщина, и ответь: почему девушки в проститутки идут?
– Ну, все по-разному…
– Потому что деньги легкие и быстро, – с уверенностью произнес Черский. – Как и в любом криминале. На своей крови, на чужой – не важно. Быки тоже жизнью рискуют, но они же и гордятся, что в крутую бригаду попали. Прямо по анекдоту, еще из моих школьных дней: «Как я стала валютной проституткой? Знаете, мне просто повезло».
– Вижу, продвинутая у вас была школа.
– Город у нас на границе, почти Одесса. Отсюда «много ближе до Берлина и Парижа, чем из даже самого Санкт-Петербурга». Хотя, я думаю, бывшие фарцовщики с Невского тоже много чего могут порассказать.
– Тогда ходили всякие слухи, много было неправды. Помню, еще лет пять назад рассказывали, что бывшие афганцы собираются в парке и тренируются. Все были уверены, что это очень опасно.
– Не знаю никого, кто там так тренировался. Может, каратистов каких-нибудь в маскировочных штанах за нас приняли. Даже если это и было, то было недолго. И те, кто тренировался в парке, хотя бы нашли, чем заняться. А ведь большинство вообще не знали, что делать. Вроде бы война, дело важное, а тебя, когда ты вернулся, просто отправляют в отставку, словно с завода по сокращению уволили. Делай что хочешь, крутись как хочешь, а что ты не понимаешь, что происходит, – твои проблемы, ты был в нужное время не в том месте. Ну и страх, конечно, этот постоянный, когда тебе в глаза смотреть боятся. Ты же понимаешь, для мужчины это – как для женщины красота. Отбери – считай, и нет уже человека. Кроме гордости у человека ничего и не оставалось. Ну и привычки решать любую проблему с ходу и нокаутом.
…Все-таки повезло, что не было алкоголя. С блинчиками и чаем из пакетика это легче. Алкоголь, как учит дедушка Фрейд, включает анальный контур. Не то чтобы он в это верил, просто эффект был похожий. Приходят воспоминания и невероятная гордость, что ты это пережил. Любая ситуация становится «дерьмовой», любой человек – «задницей». Но враг – понятен, и ты уверен, что дашь им просраться…
Поток тяжких мыслей, как обычно, прервал женский голос.
– Я слышала, тогда доходило до того, что кровью оскорбления смывали, – осторожно заметила Нэнэ.
– Все было еще хуже: кровью смывали любую ерунду. Те, кто проливал кровь, увидели, что государство за них больше не вписывается. А это означало, что он теперь один против всех. Даже у нас по городу было несколько таких случаев. Один замочил пэтэушника за то, что тот, кажется, козлом его назвал, а на суде оправдывался, что, может быть, не козлом и даже, наверное, не его называли. Ошибочка вышла, прошу войти в положения! Другой просто на всякий случай какого-то малолетнего металлиста избил, требовал «снимать железки». А где-то на Урале был случай, когда один просто гранату в толпу бросил. Ему показалось, что они просто что-то не так делают.
– Обидчивый был человек.
– В том-то и дело, что человеку, когда он на взводе, что угодно оскорблением покажется. А если еще и воевал… Вот еще один бывший пулеметчик – присел недавно в Барановичах за тяжкие телесные. Спускались со знакомым по лестнице многоэтажки. Знакомый шел чуть позади, и что-то нашему ветерану стрельнуло в голове, что это он нарочно, что он что-то замышляет. Ну вот и предотвратил замысел чужой головой об окно, так, что этот знакомый с третьего этажа прямо на козырек подъезда приземлился. Теперь врачи говорят, что он, может быть, жить будет, но замышлять больше ничего не сможет. А бывший пулеметчик уже сидит в безопасности, в одной камере с теми, кто тоже что-то сперва замыслил, а потом осуществил.
