За тыщу лет до рождества Христова.
Для живших между Нилом и Евфратом
Под властью Иудейского престола
Царя Давида слово было святым.
Царь повелел, чтоб Иерусалим
Не только был столицей его царства,
Но волей, твёрдо высказанной им,
И центром веры всех евреев братства.
Давид решил такой построить Храм
(Он был всегда в вопросах веры твёрдым),
Чтоб храмы всем языческим богам
Затмил, как солнце затмевает звёзды.
Но лишь его преемник Соломон
Смог воплотить в жизнь замысел отца:
Величественный Храм был возведён,
Как дом молитвы, славящий Творца.
Мечта боголюбивого царя,
Храм-символ древней иудейской веры,
Вознёсся над горою Мориа
Трудом, который тратился без меры.
Строй драгоценных мраморных колонн
Легко взметнул ввысь храмовые своды,
Как будто земной тяжести закон
Здесь отступил пред Гением свободы.
Когда же созерцатель восхищённый
Усталой головой склонялся долу,
То вновь был неизменно поражён
Цветным узором каменного пола.
Кедр, кипарис, масличные деревья
Для внутренней отделки применялись.
И в северной округе – Галилее –
Леса для этой цели вырубались.
А злато, полноводною рекой
Текущее из копей Соломона,
Направленное щедрою рукой,
Облило Храм от гребня до амвона.
И первым, что мог видеть караван,
Когда к Иерусалиму приближался,
Был гребень золотой, венчавший Храм,
Который сердцем города являлся.
И потекли паломники во Храм.
Три раза в год в нём каждый иудей,
В какой стране ни проживал бы сам,
Был должен быть во время службы всей.
Храм простоял почти четыре века
Предметом вечной гордости евреев.
Но не подвластна вечность человекам –
Разрушен был нашествием халдеев.
И только лишь к пришествию Христа
Был вновь воссоздан Храм как «чудо света».
И вновь его святая красота
Будила вдохновение поэта.
Жил Божьим храмом Иерусалим.
Паломники стекались круглый год.
Предоставлял услуги город им
И тем имел недюжинный доход.
Был столь велик паломников наплыв
В дни праздников, особенно на Пасху,
Что к Господу почтение забыв,
Их алочность с себя срывала маску.
И торжище повальное велось
Потомками отца их Авраама
Не только по столице, где пришлось,
Но даже в освящённых стенах храма.
Жертв будущих несметные стада
Сгонялись с тучных пастбищ Палестины
И ближних стран, граничных с ней, сюда,
Чтоб кровью окропить алтарь Единый.
Стада волов, баранов и козлов
Весь внутренний двор Храма заполняли,
И вопли их истошных голосов
Порой звук службы в Храме заглушали.
А меж коринфских мраморных колонн,
Которые двор Храма обрамляли,
Теснились, невзирая на закон,
Столы менял и клетки с голубями.
Вот так, аж от восточных Сузских врат
И вплоть до Соломонова притвора,
Являла Богу алчность свой парад
Гортанных криков и горящих взоров.
Паломника, пришедшего во Храм
Как в дом молитвы для общенья с Богом,
Я думаю, коробил сей бедлам,
Творившийся за храмовым порогом.
Но даже фарисеи, кто прослыли
Ревнителями веры иудейской,
Перед торговлей в Храме отступили,
Как некогда пред силою халдейской.
