Он стал читать: «Господень Дух на Мне,
Отцом помазан Я, чтоб до конца
Мог выполнить осознанно вполне
Волю Меня пославшего Отца.
Я говорю вам, что должны вы знать:
Отец помазал прежде чем послать,
Чтоб мог Я нищим благовествовать
И сокрушённых сердцем исцелять,
Чтоб пленным проповедовать спасенье,
Свободу чтоб измученным давать,
Давать слепым желанное прозренье
И год благой Господень возвещать».
И прекратив на этом текст читать,
Свернув его, служителю отдал
И сел, давая время осознать
Значение того, что прочитал.
И видя, что глаза всех бывших в храме
Устремлены лишь только на Него,
И люди Его слов дальнейших ждали,
Он уже знал, что им важней всего.
Они, конечно, не могли не знать
О чуде, что явил на свадьбе в Кане,
И то, как смог торговцев разогнать,
На празднике в их главном Божьем Храме.
Уж если Он – известный как «Пророк», –
Для всех свершает чудеса благие,
То почему б и здесь, для них не мог
Дать знаменье того, что Он – Мессия?
«Вы можете, конечно, Мне сказать.
Пословицу: врач! исцели себя!
Что стоит Тебе нам здесь показать
То, что свершал, других людей любя?
А Я скажу вам: никакой пророк
Не принимается в отечестве своём.
Но, может и для вас наступит срок,
Коль в вере мы к согласию придём.
Я говорю вам: много было вдов,
В Израиле в дни Илии пророка.
Три года голод всюду был таков,
Что людям не забыть того урока.
Но лишь к одной – в Сарепту близ Сидона –
Был послан Илия, чтоб помощь оказать,
Когда вокруг не счесть было урона,
И люди продолжали умирать.
И хоть немало было прокажённых,
В стране, когда жил Елисей пророк,
Но не было им многих исцелённых,
Лишь одному из всех помочь он смог.
Очистился лишь Нееман Сириянин».
(О том живёт поныне память с нами.
И этого хватило всем тогда,
Чтобы признать указанных пророков.
Столетия промчались, как года,
Но давность чуда не имеет сроков.)
Вот тут и проявился буйный нрав
На первый взгляд спокойного народа:
Кричали все, приличия поправ,
Благо обычай дал на то свободу.
Так что же Он, их плотник городской,
Теперь вознёсся так, что их считает
Для чуда недостойною толпой
И, значит, ими Он пренебрегает?
Решение толпы было жестоко,
Перечить ей никто не мог посметь:
И впредь, чтобы для всех было уроком,
Отступнику – за святотатство – смерть!
О, сколь же тяжко было то Марии –
Пречистой Деве, Матери Христа, –
Зрить то, как Сына грешники тащили,
Того, чья жизнь вся – ангельски чиста.
Она молила Господа Отца
Единственного Сына Ей спасти,
Не дать толпе жестокой до конца
Свой замысел ужасный довести.
Охваченные яростным порывом,
Сплочённою галдящею толпой
По улочкам лишь зеленью красивым
Вели Его, толкая пред собой.
Но, выведя из города толпой,
Намереваясь на гору подняться,
Наверх взбираясь узкою тропой,
Толпе пришлось невольно рассосаться.
Он шёл наверх спокойно лёгким шагом
Тропой, которой хаживал не раз.
И вот, уже никто не шёл с Ним рядом
И, наконец, у всех исчез из глаз.
От Назарета до Геннисарета
Спаситель шёл дорогой не прямой,
Он не стремился сократить путь этот,
Чтобы быстрей попасть к Себе домой.
Сын Человеческий, Он был повсюду дома,
Горя ко всем любовью неземной,
Он знал людей, чья жизнь Ему знакома,
Поскольку с ними жизнью жил одной.
Он заходил в окрестные селенья
И Свет Господень людям приносил,
Дарил недужным людям исцеленье,
Хотя других чудес не сотворил.
