Думал он, думал в редкие минуты забвения как быть, но так ничего и не придумал. Правда, он-то считал, что, если мужчины бестелесные, значит, хулиганить не будут. А получилось как на земле: учи не учи кого-то уму-разуму, нет, всё равно шкодником станет.
Неожиданно, в какой-то момент его втолкнули в прозрачный дом, а внизу бесконечная бездна. Паника, сердце застучало как колокол, а его тычут в спину, подталкивают вперёд. Глаза хочет закрыть – не закрываются. Хочется на живот упасть и по-пластунски – не падается.
– Изверги! – Возопил он.
Его хрясь чем-то по загривку, со злобным шипением: «Не ори, хуже будет».
– Мужики, – слёзным тоном проговорил он, – отправьте меня обратно домой, я вам денег за это дам много.
– Э-э, – откуда-то из-за спины раздался сердитый, надтреснутый голос, – это тебе не земля, где всё покупается и продаётся. И ты, махровый взяточник, теперь пожалеешь, что взятки брал.
– Я не только брал… – заикнулся было Анатолий, чтобы сказать: он не только взяточник, но и властьимущим «отстёгивал». И суммы немалые.
– Зна-а-ем, – снова прозвучал недовольный, скрипучий голос. – И те хапуги скоро будут здесь. Тут из них мы добропорядочных людей сделаем, но для начала жилы у них повыдёргиваем, чтобы из них лестницы для вновь прибывших ублюдков понаделать.
– А что это за лестницы такие, из жил? – для чего-то спросил Анатолий. – Для каких они целей?
– Для того, чтобы в ад на них спускаться.
На лице Анатолия появился нескрываемый ужас.
– А здесь и ад… есть, – заикаясь и стуча зубами, прошептал он.
– Нет, милóй, где ты находишься, это, можно сказать рай, а вот ад – ниже. И туда надо на человечьих жилах спускаться.
– А из меня… – хотел было спросить Анатолий. Но испугался своего вопроса. Говорливый же человечек понял, о чём хочет спросить новенький, потому, очевидно, и решил объяснить.
– Из тебя мы позднее жилы будем вырывать, а сперва земную дурь выбьем, понасилуем…
– Ка-а-к?!
– А ты как думал? Мало того, что ты взяточник, но ещё и в бога не верил, жульничал, на благие дела ни разу деньжат не давал. Значит, ты виновен со всех сторон. Вот я на земле не особо грешил, плюс взятки не брал, поэтому здесь работа не пыльная – у меня должность сердцеведа. А мой шеф, он бывший командир дивизии, боевой генерал, так он у нас начальник группы. И конкретно в нашем коллективе нет ни душегубов, ни взяточников. Вот так, милóй.
– А хулиганы, драчуны…
– Э-э, как без них? У нас не райский сад, а первостепенной важности полигон, откуда меня и моего шефа обещают на другую планету перевести – более благодатную. Но про все эти тонкости я потом тебе расскажу, когда испытание пройдёшь. И, если вытерпишь, можешь тут остаться, на низшей должности, а нет – на второй испытательный полигон попадёшь. Вот там жернова так жернова, о-о. Но может быть и ещё страшнее – отсюда тебя в ад сразу прокатят.
– В ад?!
– А что? Сам к этому шёл. Вот если бы ты не брал, не жульничал, тогда бы… Да, чую я, хотел ты недавно спросить: почему здесь женщин нет, которые мужьям изменяли? Отвечаю: предаваться измене, а попросту говоря утехе и быть предателем – абсолютно разные вещи. Измена, выскажу тебе своё мнение, мелкое согрешение, что-то вроде незначительного обмана, обвеса в магазине или обсчёта. А предательство, как и корысть, взяточничество, казнокрадство – это большой, непоправимый грех. И ещё скажу…
Не слушая, покрывшись холодным потом, Анатолий в эту минуту пытался представить ад, где его на вертеле будут поджаривать, а сначала могут и ногти сдирать, да кроме этого жилы тянуть станут, другие бесчинства делать. Представив всё это в воспалённом воображении, ему уже не страшно было по прозрачному полу идти и с необъятной высоты смотреть вниз. Затряс он головой от отчаяния и дрожащим голосом сказал. То есть хотел сказать, что готов к следующему испытанию. Но глаза опустил книзу – в голове круги пошли. Что делать, как страх побороть? А лучше бы – откупиться. Но это не земля! Там бы…
