– Чаво нать, городские? – прошамкала морда полубеззубым ртом.
– Привет, отец, ты будешь Демидыч?
– А кто спрашает?
– Да нам до Михайловска нужно. Срочно! Туристы мы. Заблудились. Леший водил.
– Врешь, – шипел старик. – Не туристы вы… Шпиёны вы!
Он вдруг достал откуда-то двустволку и направил прямо на нас.
– А ну, хенде хох! Китайцы!
– Слышь, Демидыч! – я на всякий случай поднял лапы в гору и Тулушу кивнул, чтобы повторял за мной (он уже зорким глазом примеривался, какой взять камень с земли, чтобы вырубить деда). – Какие на хрен мы тебе китайцы? Ты хоть раз их видел? Русские мы…
– И он русский? – недоверчиво ткнул стволом в Салчака Демидыч.
– Еще какой русский. С чего ты взял, что мы китайцы? Где Китай – и где Мохово? И вообще, даже если и было бы так… Русский с китайцем – братья навек! Забыл? Эх, деревня…
Я аккуратно усмехнулся, делая вид, что я парень простой, что твои две копейки.
– Служил я на китайской границе, – продолжал гудеть тот. – Знаю, какие они хитрожопые. Не братовья они нама! А ну пущай по-русски этот что-нибудь сбалакает.
– Тулуш, скажи по-русски, – повернулся я к напарнику. – Ну!
– Матрешка, балалайка, водка, – выдал тот с улыбкой.
Юмор у Тулуша определенно есть, а вот дед не оценил.
– Я же говорю, иностранец! – вскинул он еще более рьяно ружье, хотя куда уже больше. – А ну носом в землю! Лягайте, я сказал!
– Твою мать, отец… ладно, смотри… Я медленно сейчас достану из кармана докум́ент. Не дёргайся.
– Какой-такой документ?
– Тайны хранить умеешь?
Тот свёл мохнатые брови.
– Все в себе держу… Еще с сорок первого.
– Из милиции мы, здесь на спецзадании. Во, глянь! Удостоверение. Будешь нашим добровольным помощником.
– Из милиции, говоришь? А что сразу не сказал? – дед тут же опустил ружье и даже не стал рассматривать корочки.
Одного моего слова, что я сотрудник, ему было вполне достаточно.
– Сейчас сделаем так… – продолжал я. – Ты заводишь свою лодку и везешь нас со старшим лейтенантом Китайцевым в сторону Михайловска. Понял?
К счастью, Тулуш молчал и ждал.
– А чего тут не понять? – дедок склонил голову набок. – А какое у вас тут задание секретное? Ась?
– В лодке расскажу, – прошептал я, многозначительно оглядываясь. – Сам понимаешь, здесь могут быть уши…
– Все, товарищ мильцанер! Бегу! Помоги, Христа ради, «Ветерок» на транце распять.
– Чего?
– Я говорю, мотор на лодку повесить надо.
– Командуй, отец.
Я думал, он побежит, но старик не побежал, а не торопясь вышел из-за забора, и только сейчас мы увидели, что левая нога у него деревянная. Вот почему он не занят на рыбном промысле и целыми днями дома, как сказала угрюмая незнакомка.
Я помог дотащить из сарая на пристань старый лодочный мотор «Ветерок-8» и нацепить его на одну из старых лодок. Пока старик возился с ним и дергал пусковой трос, плюя себе каждый раз на ладони, я наконец, рассказал Тулушу свой план.
– Мы сделаем вид, что ушли в Михайловск, а сами вернемся в деревню.
– Они здеся, – прошептал Тулуш, кивая.
– Знаю, – кивнул я в ответ. – Ты тоже заметил?
Тот посмотрел грустным взором на реку, и мне показалось, что удивительно хорошо видит не только то, что далеко, но и то, что ещё только будет.
– Плохо тут, Саныч. Беда… Ружье в том доме на стене видел, а из ствола дымом пахнет. Только что стреляли. И в избе пахнет. На полу – пятно мокрое, затерли, мыли.
– Думаешь, убили хозяина?
– Кровь мыли, – кивнул Тулуш.
– Я думаю, они где-то в комнате засели, – продолжал я размышлять. – Хозяйка нервная и расстроенная. Пыталась нас выпроводить. Сказала, что ребенка разбудим и мешаем. А вот ребеночек ни разу не пискнул и не шевельнулся. И в доме нет ничего – ни пустышек, ни погремушек всяких. Путь даже самодельных. Как без этого ребёнку? А еще во дворе не сушатся пеленки.
