В декабре сорок четвертого года вермахт был очень близок к исполнению своих планов, но из-за невозможности ОКХ[2] снять дополнительные силы с Восточного фронта новый Дюнкерк не состоялся. Наметившийся успех на Западном фронте не был закреплен и расширен. По прошествию времени англосаксы пришли в себя и, имея подавляющее превосходство в авиации, сначала остановили наступление немцев, а затем подтянули резервы и отбросили противника на исходные рубежи.
Страх и пугающая неизвестность заставили Черчилля в эти дни обратиться к Сталину со слезной просьбой начать наступление против немцев и тем самым спасти армии союзников от полного развала. Однако хитрый английский лис не был бы самим собой, если бы при этом не преследовал далеко идущие цели. Взывая к Сталину, он надеялся не только на спасение англосаксонских войск, но и на значительное ослабление военной мощи Красной Армии.
Согласно докладу английской разведки, шесть линий мощных немецких оборонительных укреплений пересекали территорию Польши с севера на юг, надежно прикрывая подступы к восточным границам германского рейха. Созданные по личному распоряжению Гитлера, они должны были стать для советских войск той непреодолимой преградой, что вынудит их перейти к длительной позиционной войне и даст Германии значительную фору во времени.
Исходя из собственного опыта прорыва немецких оборонительных линий, британские военные в один голос утверждали, что начав свое наступление, советские войска в лучшем случае смогут преодолеть только часть оборонительных рубежей немцев. Прочно увязнув в позиционной борьбе и потеряв много сил, Красная Армия надолго выйдет из борьбы за главный трофей этой войны – столицу фашистского рейха Берлин.
Ловко плетя паутину против своего восточного союзника, Черчилль активно трудился и на другом фронте. Премьер-министр вел активные переговоры с представителями деловых кругов Германии, намереваясь заключить сепаратный мир с немцами. После чего вчерашние противники единым фронтом выступят против истинного врага свободного мира – Советской России.
Идею о необходимости заключения сепаратного мира с Германией полностью разделял и американский резидент Управления стратегических служб в Берне Аллен Даллес. Обосновавшись в нейтральной Швейцарии, он создал тайные каналы связи для ведения прямых переговоров с высокими чинами гитлеровского рейха. Такого же мнения был представитель деловых кругов Америки мистер Фарлонг. При поддержке финансовых воротил с Уолл-стрита он вел активный зондаж в кругах германских предпринимателей о мирных переговорах, сидя в Стокгольме.
О необходимости скорейшего завершения войны говорили не только в столицах Швеции и Швейцарии. Важно надувая щеки, о необходимости заключения сепаратного мира Запада с Германией говорили политики в Стамбуле, Мадриде, Лиссабоне, выказывая готовность стать посредником в столь важном для всей Европы деле. О том же говорил даже Ватикан, чей папский нунций пытался внести свой скромный вклад в спасение свободного мира от «красной угрозы».
Идея сепаратного мира так прочно пустила свои корни в умах европейцев, что едва положение во Франции стабилизировалось, в Германию отправилась специальная миссия, состоявшая из особо доверенных лиц Сити и Уолл-стрита.
Уединившись в особняке одного из ведущих германских промышленников на берегу Рейна, деловые люди быстро нашли общий язык. Прекрасно понимая безвыходность своего положения, немцы были готовы сложить оружие на западе и продолжить войну на востоке.
