– Это радует, – облегчённо улыбнулась Эктори и тут же вновь поинтересовалась: – А что там она говорила про мертвецов? Может я чего о себе не знаю?
– Официально заявляю: ты не одна из обитателей миров мёртвых. И да, миров несколько, несмотря на всеобщее заблуждение.
– Из жителей, – поправила робко Эктори.
– Обитателей! Мёртвые там не живут, а обитают. Тамошние жители иные.
– Откуда знаешь?
– Эх ты, даже это забыла! – Сайма укоризненно покачала головой. – А ведь я жила там, до встречи с тобой, и… и много ещё чего было.
– Так я не одна из этих твоих, обитателей, потому что у меня есть мама, если верить директору, которая, вроде как, была её подругой?
– На удивление, этот вариант я не рассматривала… – будь у змей возможность вскинуть брови, Сайма именно так бы и поступила.
– А что тогда? – с возросшим любопытством спросила Эктори.
– Дай сюда руку.
Эктори послушно протянула ладонь Сайме, прятавшейся за воротом пиджака, сделала вид, что поправляет блузку, но тут же негромко пискнула от неожиданной боли, пронзившей палец. Эктори одёрнула руку непонимающе уставилась на выступающие золотые капельки.
– Кровь. И чего такого? – спросила она, стараясь говорить как можно спокойнее и тише, чтобы находящиеся рядом одногруппники не смогли расслышать её странной беседы, с, как могло им показаться, пустотой.
Сама ещё до конца не поняв для чего Эктори, сунула пораненный палец в рот, скривилась, когда вязкая, безвкусная до противного, кровь оказалась во рту. Её лицо ещё больше перекосило от того, что эта золотистая жидкость скрипела на зубах, словно песок.
– Ну, ты давай вылизывайся, а я спешу сообщить, пока ты ещё окончательно не забыла, что ты не одна из обитателей миров мёртвых, потому что у тебя есть кровь, у мертвецов её обычно не бывает.
– Как интересно-о… – Эктори постаралась прозвучать саркастически, но вышло обиженно.
Она скрестила ноги, подпёрла руками подбородок.
– Так, а что насчёт моей судьбы, изменённая она или всё-таки неправильная?
– Об этом вообще не волнуйся, может, она тогда и изменилась или изменится потом, но неправильной её считать нельзя.
– Почему это? Вдруг она неправильная, а вот исправим, и всё со мной станет просто и понятно: откуда пришла, куда иду.
– Не глупи, неправильных судеб просто не бывает, есть необычные, но не неправильные. Это твоя, ещё не подружка, что-то с переводом напутала, сама знаешь, как часто совершают ошибки эти, «познатели мёртвых языков».
– Сделаю вид, что всё-таки знаю, – хмыкнула Эктори.
– Вот и молодец, учишься не показывать свою глупость на каждом углу, глядишь, так и умной станешь!
– А всё-таки ты змея, самая настоящая вредная змеюченька, – начиная понемногу улыбаться, отметила Эктори.
– Но-но, я и укусить могу!
Эктори окончательно развеселилась, улыбка её растянулась почти до ушей, и досталась Мире, расстроенной непониманием Зингеры, та не смогла сдержать ответной улыбки.
Вошёл учитель, начался скучный и нудный, ненавистный для всех, но почему-то необходимый урок каллиграфии. Мира и Эктори послушно выполняли главное требование учителя: писали от руки, а то, что им велели переписывать какой-то там отрывок из какого-то там произведения, а не переписываться, спокойно игнорировали. Эктори выяснила, что Зингера сегодня не собирается общаться ни с Мирой, ни тем более с ней, а намерена прогулять если не все, то хотя бы самые скучные занятия.
