Я считал свою жизнь дерьмовой? Что ж, надо думать, я совсем недооценивал то, что принято называть «дерьмовой жизнью». Я не знал, как жить дальше, не видел выхода из этой ситуации.
Хотя нет, один выход все-таки был.
Не давая себе передумать, я поднялся и, добежав до шкафа, принялся рыться в нем, выбрасывая вещи наружу. То, что я искал, было подарком какого-то дальнего родственника, которого я видел лишь однажды.
После недолгих поисков я выпрямился, держа в руке перочинный нож. Это был дорогой и красивый перочинный нож, от фирмы Rikeknife, с рукояткой из титанового сплава и стальным клинком. Когда мне его только подарили, я точил и полировал его целыми днями. Но потом оказалось, что это непредставительно для достойного человека, и нож навсегда остался в дальнем отделении моего шкафа.
Как завороженный, глядя на отблески стали, я неровной походкой дошел до кровати и присел на ее край. То, что я собирался сделать, граничило с безумием. Как и моя жизнь. Или уже не моя?
Зажав нож в зубах, я закатал рукав рубашки и уставился на свою руку, как будто в первый раз ее увидел.
Впервые я задумался о таком страшном исходе моей судьбы. Но это было так просто. Я не видел больше никакого повода продолжать жить. Опозоренный, униженный, лишенный уверенности в себе, я потерял все за такой короткий промежуток времени. Я больше не мог назвать мужчину и женщину, с которыми жил, своими родителями. И не только потому что они не поверили мне.
В памяти всплыло выражение брезгливости и отвращения на лице матери, в ее глазах, когда она смотрела на меня этим утром. Скрещенные руки отца и его поджатые губы. Я мечтал об объятиях, я молил о поддержке. Они даже не подошли ко мне!
Покачав головой, я сглотнул подступившие к горлу слезы, сжал рукоятку ножа, задев пальцами лезвие. Из-под стали скользнула капля крови, и я зажмурился.
Быстро. Нужно сделать это быстро. Главное не дать себе времени на раздумья, хватит уже с меня мыслей.
Я задержал дыхание, крепче сжав нож, и…
– Черт!
Внезапная боль в руке, причиненная не мной, заставила меня дернуться от неожиданности, распахнув глаза. Мой верный друг, мой прекрасный лабрадор, схватив зубами мою руку, смотрел на меня и тихо рычал. Нож выпал из моей ладони, стукнувшись о пол и укатившись под кровать. Прикусил он несильно, но ощутимо. И не отпускал.
Я думал, что никогда больше не услышу, как он рычит, после того единственного раза. Я думал, что собака не может спасти человека от самоубийства. Я думал, что никогда в глазах пса не увижу столько человечности, сколько не видел в глазах собственных родителей.
– Ох, Ричи…
Из моей груди вырвался всхлип, а из глаз брызнули слезы. Я бросился ему на шею, зарыдав, пряча лицо в густой шерсти. Ричи выпустил мою руку, тихо поскуливая и пытаясь лизнуть везде, где только мог дотянуться.
Я потерял счет времени, сколько мы так пролежали на полу, пока меня била истерика. Я спрашивал своего пса, как мне жить дальше, а он скулил в ответ, не пытаясь отстраниться от моей хватки. И в конце концов, глубокой ночью, я забылся тревожным сном. Опустошенный, разбитый, убаюканный мерным дыханием единственного родного мне существа в этом мире.
