Я рассказываю, что случилось, лишь бы поскорей закончить этот бессмысленный разговор и попытаться связаться с кем-то, кто в действительности нам поможет! Отключаюсь. И опять утыкаюсь в телефонную книгу. Господи, почему врачи не инвестируют? Если бы инвестировали, у меня бы непременно сохранился какой-то контакт…
Рев сирен усиливается. Становится оглушительным. Я как раз думаю о том, насколько все усложнит звонок Молотову, и сможет ли он помочь, когда Светку укладывают на носилки.
– Можно с ней? – вскидывается Адиль.
– В карете нет места. Езжайте следом.
– А куда?
Нам отвечают. Мой телефон в который раз пиликает. Я раздражённо зыркаю на экран.
«Узнала, куда ее повезут?»
На автомате строчу адрес. Зачем? Чем он поможет?
– Ты сможешь вести машину? – спрашивает Адиль. Отчаянно киваю, хотя какой там? Руки трясутся! Голова ничего не соображает. Но что делать? Не ждать же такси!
Как добираемся до места – не помню! Вспышками перед глазами – каталка, врачи, все куда-то бегут. Ощущение нереальности происходящего усиливается. Я будто смотрю сериал с молодым Джоржем Клуни. «Скорая помощь», кажется.
Светку увозят.
– Что мне делать? – растирает лицо Адиль. И только тут я понимаю, что первым делом нам стоило позвонить маме! Она же врач. Терапевт. Пусть и на пенсии. Вдруг у нее есть какие-то связи? Если Свете предстоит операция, нужно убедиться, что ее будет оперировать лучший специалист в своем деле.
А может, все-таки подключить Игоря?!
Мимо меня проносится бригада врачей. И под операционной возникает маленькое столпотворение. Какое-то время я наблюдаю за происходящим, а потом все-таки беру себя в руки, и глаза снова утыкаются в не успевший погаснуть экран телефона. Молотов. Он наверняка знает, что делать.
– Ясмин?
Я вскакиваю со своего стула. Передо мной стоит молоденькая девочка в медицинской робе:
– Меня попросили передать, что…
Дальше следует детальный рассказ о том, какие травмы Светка получила в результате аварии. Я пытаюсь вникать, но, боги, когда так волнуешься, совершенно невозможно сосредоточиться.
– … вам очень повезло, что за дело взялся профессор Дымов. Александр Николаевич – лучший.
Я заторможенно киваю. Профессор. Профессор – это, наверное, хорошо?
– Ясно. А сколько я…
– Ну что вы. У нас государственная больница. Лечение оплатит страховая, – отмахивается девочка и уходит, прежде чем я успеваю ей возразить. Перевожу растерянный взгляд на Адиля. Тот сидит, подпирая кулаками голову, и медленно раскачивается из стороны в сторону. Веду по его темным волосам пальцами.
– Ты слышал? Нам повезло. Ее какой-то профессор оперирует.
Адиль отводит руки. Смотрит на меня, но будто сквозь. Глаза красные. Опухшие. Мой старший брат, моя опора сейчас выглядит как маленький потерявшийся мальчик.
– Что мне делать, Ясь? Как жить, если…
– Тщ-щ. Не будет никакого «если». Все будет хорошо!
– Я же с ней всю жизнь. Я… своей жизни не представляю, если… – его голос срывается. – А она как знала, Ясь. Все время меня пугала. Чуть что повторяла, да, мол, ты все поймешь, когда станет поздно… Будешь локти еще кусать. Накаркала, бестолочь.
– Адиль, братик…
Я уже не понимаю, где его слезы, а где мои.
– Она ж от меня рванула. Это я виноват. Я во всем… Не взял бы я тот телефон…
– Светка бы придумала другой повод, чтобы обидеться. Она с начала вечера сидела на взводе.
– Да… Но ведь в том, что она такой стала, я тоже виноват. Девки эти… Они никогда и ничего для меня не значили.
